Страсти по Самайну – 2. Книга 3 - стр. 30

Тут Кона прислушалась к тому, что она приняла за крик чаек, и четко различила скулёж. Совсем рядом. Она пошла к источнику звука, подчиняясь больше интуиции, нежели слуху – лай собаки был еле различим. Кона набрела на старый колодец. Его крышку будто нарочно засыпали листьями и камнями. Тяжелую заслонку Коне удалось сдвинуть лишь наполовину. Но этого хватило, чтобы разглядеть чёрного щенка.

Кона подняла его на поверхность. Он был страшно худой, и ослаб от голода. На тонкой шее болталась веревка, а одно ухо было в крови. «Кто же это сделал с тобой?» – Кона спрятала щенка в куртку и пошла домой.

Когда Кона проходила мимо, из темно-синего дома за ней следила пара недобрых глаз.

* * *

«Всё будет хорошо, Коль, – щенок был чёрен как уголь, и сложно было дать ему более подходящее имя, – мы с тобой не пропадём».

От этого «мы» пахнуло надеждой, и Кона воспряла духом. Она принесла и поставила поближе к камину таз с тёплой водой. Коль немного посопротивлялся, но потом доверился нежным рукам девушки. После водной неги его укутали махровым облаком, принесли миску с тёплым молоком. Кона не переставала гладить измученное тело, пока пёс не закрыл глаза. «Тебе нужна подстилка», – девушка огляделась.

Весь первый этаж бабушкиного дома можно было окинуть одним взглядом. Здесь и небольшая кухня, и гостиная с камином. Темно, но уютно. Вдоль лестницы на второй этаж растянулась вереница фотографий. Вот Ханна невеста, здесь Ханна – мать. На старой фотографии стоял крепкий молодой мужчина, дед Коны, которого она никогда не видела. Он обнимал Ханну, а она на руках держала малышку Улу – маму Коны. Дальше – карточка, где Уле лет 15. Она у дома с красными ставенками смотрит вдаль. Интересно, как скоро после этого снимка она сбежала из дома?

Кона поднялась на второй этаж. Здесь располагалась спальня Ханны. Дверь в ее комнату была заперта, в замочной скважине торчал массивный ключ. Но Кона не решалась пока туда заходить. Рядом была ее комната. Здесь все осталось так, как во времена детства. Кона с удовольствием вспомнила, как часто она с разбега прыгала в свою мягкую кровать. Как бабушка в шутку журила за босые ноги и спутанные волосы. Как расчёсывала ее золотым гребнем у зеркала, напевая что-то на сказочном языке. Ханна легко переплетала в своей речи разные диалекты, знала множество песен и сказок из старого ирландского фольклора, часто бормотала себе под нос непонятные слова. Коне иногда удавалось что-то разобрать, но ей нравилось думать, что бабушка умеет говорить на сказочном языке. Ей нравилось ощущать и себя частью волшебной сказки.