Страсти по Самайну – 2. Книга 2 - стр. 12

Пахло дымом. Плотное черное одеяло ночи подоткнуло края со всех сторон, укрыло круглую поляну, так что леса стало не видно. Только между темными стволами плясали неясные тени. Нечеловеческие. Огромные. Липкий противный страх овладел мною и все, что я могла сделать – не закричать да покрепче запахнуть на груди шерстяной платок.

Наутро погасли костры Самайна.

– Открой, Эйна! Я пришла просить помощи! – набравшись смелости, выкрикнула я. Дверь со скрипом отворилась и на меня из темноты воззрилась сморщенная, как печеное яблоко, старуха.

– Что тебе надо? – неприветлива ведунья, ох неприветлива. Руки, похожие на птичьи лапки, еще держат дверь, готовые захлопнуть ее перед моим носом.

– Желаю с духами говорить в Бейлихвейн!

– Дура! Как есть дура! Умоешься ведь слезами! – бесцветные глаза впились в сердце как острое копье. Эйна вздохнула сквозь остатки зубов, пропуская меня внутрь.

Земляной пол пах сыростью, глиные стены чуть потрескались. Под низким закопченным потолком на веревке сушатся травы. Эйнатихо забормотала и бросила что-то в котел над очагом, от чего жижа в нем стала черной.

День и ночь за окном смешались необъяснимо длинные, стягивая в общий узел дом, двор, желтый лунный блин, тлеющие головешки в очаге. Узловатые пальцы Эйны с черными ногтями протянули мне чашку, до краев полную варева:

– Пей! – от питья горло словно обмотало колючками, – А теперь иди!

Глава 3

Круглолицая луна танцевала в облаках, пока я возвращалась домой. От бега дыхание сбивалось, неровными толчками выпуская облачка пара, а стылая земля уже не чавкала под ногами.

Сколько же времени я провела у Эйны? Бабушка! Бабушка наверняка потеряла меня!

У порога наш пес прыгал мне на грудь и дурачился, но я отпихнула его и отворила скрипучую дверь.

Тишина стояла такая, что ее можно было потрогать. В очаге плясали всполохи огня, а по глиняным стенам двигались кривые тени. Казалось, воздух корчился от напряжения.

– Улаааааа… – услышала я. Голос был низким и совсем не бабушкин. Она сидела на стуле прямая как палка и неподвижная, словно каменное изваяние. Ее глаза смотрели куда-то сквозь меня, а рот не двигался.

У меня внутри все сжалось и сердце гулко заухало в груди. Я огляделась в поисках источника звука. Может кто-то спрятался и шутит так? Нет. В доме никого, кроме бабушки. Только овцы спали и во сне тихо взблеивали.

– Кто ты? Покажись! – наконец разлепила пересохшие губы я.

– Ула, ты звала меня! Я отец твой, Виллем. Старуха Эйна отворила мне дверь…

– Папа… – больше я не могла вымолвить ни слова. В носу защипало. Жаркая кипящая капля упала с ресниц. А потом ещё и ещё…