Страсти по Самайну – 2. Книга 1 - стр. 45

Но сомнение, подобно птенцу в гнезде, ворочалось в груди старой Нелы. Отрывочные видения мелькали всполохами очищающего огня. Большуха удивленно сощурила глаза и глубокая складка залегла поперек широкого лба Ведающей. Нить судьбы не рвалась в этом месте и уходила в наполненное клубящимся туманом будущее. У малышки было Предназначение!

Нела прикрыла веки и сделала глубокий вдох. Пусть будет так!

– Принесите рубаху Бриджит! Ту, что она носила последней. С ее запахом. Голос Нелы, как натянутая тетива разрезал уютный сумрак дома. Одна из женщин клана поспешила исполнить веление ВЕдущей. Нела ничего не говорила просто так. Ее слова крепкими нитями стягивали бывшее с грядущим.

Рубаху принесли и малышку завернули в ткань, хранящую запах ее матери. Через несколько минут ребенок уснул, будто и вправду попал в надежные материнские объятия. А еще через час девочка приняла грудь и вдоволь напилась сладкого грудного молока.

Предназначение незаметной нитью вплелось в полотно мира. Пройдет еще два восьмилетних цикла прежде чем нить выведет ключевой элемент узора.

* * *

Снег хлопьями укрывал деревья, наряжая ночь в сверкающее платье. По мохнатой глади, между кустами скользнула чья-то тень. Снежные блики ее разукрасили, придавая гротескные очертания.

Тот, кто отбрасывал тень, знал куда шел и зачем.

Вскоре между деревьев показались бревенчатые, потемневшие от времени, стены. Дома клана укрылись в долине между пологих холмов.

Тот, что отбрасывал тень начертал пальцем знаки на снегу, что тут же растворились.

Посох его сверкал искрами отбрасывая темные всполохи.

Деревья загудели, когда отбрасывающий тень топнул и оставил в снегу глубокий след от копыта. Воздух задрожал и схлопнулся.

Через пару часов пришли они…

Люди в домах просыпались.

А они, темные и колышущиеся, ждали. Прошел день. Снег все падал, покрывая хлопьями и пришедших.

Наступил вечер и звук шагов одинокого путника огласил окрестные холмы.

Нога мужчины ступила в невысокий сугроб. Тот содрогнулся и почернел, будто на него пролили тушь.

Из него выделились несколько темных рук, и крик человека навечно умолк под снежным завалом.

Огненные звезды окрасили все алым.

Тот, что отбрасывал тень, вновь шел дорогами меж кустов из инея, заплетая их узлами. Потрепанный черный балахон на нем оставлял легкий, размытый след.

Отбрасывающий тень, пел лесную песню, а его серебристые рога отражали лунные блики.

Серебристые руки его, стали совсем искрящимися, когда он поднял охапку снега и подул на нее развевая, укрывая все алые снега белоснежным настилом.

Голос его прогонял тени меж деревьев, в ночи он звучал подобно колыбельной.