Страсти болотные - стр. 36
Ещё один случай был связан с удобрениями…
Приметили селяне, что на земле возле Матвеевой мастерской, куда попадали грязевые образцы экспериментов, бурно росло всё: бурьяны, лопухи, картошка, пшеница, подсолнухи и другие культурные и не очень растения, семена которых имели неосторожность сюда залететь. Причём отличались такими размерами, что хоть на выставку в Париж вези. Так, “грязевым” лопухом Адам закрыл бы себя целиком, а не только интимные места, а на подсолнухи пацаны-дошкольники лазили как на тополя. Картошка достигала размера ядер времён крымской войны, а одну тыкву не могли поднять трое мужиков!
Тогда и договорился с Матвеем хозяйственный Панкрат – упитанный, квадратного вида мужик средних лет – на предмет приобретения отходов “нефтяной” установки для удобрения огорода. Кулябкин, естественно, не возражал: зачем накапливать лишнюю грязь у дома. Примеру Панкрата остальные селяне следовать не поспешили, в силу природной крестьянской подозрительности ко всему новому. И, как оказалось, правильно сделали.
На огороде у Панкрата выросло такое, что не только Квашеное, но и из соседних сёл приходили смотреть! Когда же пришло время собирать урожай и пробовать созревшие овощи, тут и пошли неприятности. Пока оно, то есть помидор, огурец, картошка и иже с ними, было маленькое, то некоторые недостатки вкуса Панкрат списывал на недозрелость. А теперь, когда дозрело, стало отдавать пропавшими яйцами или, на худой конец, горелой резиной с оттенками запаха болотной тины. Как ни старался скрыть Панкрат свой промах, но каждому в селе хотелось попробовать огурец, напоминающий позеленевшее бревно от спиленной ольхи. Или помидор, который разрезали как приличный арбуз и ели скибками. Тут и донюхались и досмаковались, чем пахнут Панкратовы феноменальные продукты! Потешались долго. Лишь огороднику-экспериментатору было не до смеха, а жаловаться на Матвея не с руки было…
И вот, однажды многолетние титанические усилия дали первый обнадёживающий результат! Из желоба установки потекла грязно-зелёная вязкая жидкость с противным, но характерным резиновым запахом. У Матвея сердце прыгнуло к горлу, дыхание перехватило, и он даже присел на корточки, вытирая холодный пот. Потом дрожащими руками отлил жидкость в банку и поднёс спичку: хлопок – и дымчатые, серые струи взвились вверх! Это было ещё не пламя, а дым от тления, но реакция окисления была на лицо!
“Неужели получилось?” – с улыбкой человека, пережившего реанимацию и вновь увидевшего белый свет, Кулябкин ещё долго любовался и насыщался вонючим дымом…