Страсть Волка - стр. 23
Лошадь заваливается на бок, и я откатываюсь в снег, подо мной хрустит подмерзшая ледяная корочка и больно впивается в ладони; я бьюсь спиной о ствол ближайшей ели и не могу сфокусировать взгляд на происходящем. Мир перед глазами плывет, взрывается разноцветными кругами.
Чернота мне не кажется – она выползает из-под сугробов и корней деревьев, стягивается вокруг нас плотным кругом. Вскакиваю на ноги и жалею, что под рукой нет никакого оружия, даже банальной палки.
Мрак оплетает стволы и ветки, тянется к бьющейся в снегу лошади и протягивает острые щупальца-когти к моим лодыжкам. Он будто играет с добычей перед тем, как разорвать ее на части.
Или подчиняется чужим приказам.
Неужели даже земли вокруг замка находятся во власти Альгира?!
Некуда бежать! Если сделать хотя бы шаг в сторону, то угожу прямо в колышущееся черное месиво, откуда, как я догадываюсь, выбраться уже не удастся. Я не нужна капитану живой, ему просто не хочется отпускать добычу.
Нет. Я не могу умереть вот так…
Черное щупальце врезается в дерево, выбивая из него острые длинные щепки, и я едва успеваю пригнуться и накрыть голову руками. Из горла вылетает непроизвольный крик, а в уголках глаз скапливается соленая влага. Злые слезы жгут щеки, и я окончательно перестаю видеть за мутной пеленой бессильных рыданий. Прижимаюсь к спине лошади – уже затихшей – и молюсь Галакто, чтобы смерть была быстрой.
Альгиру хотя бы не достанется мое тело.
Я смогу вернуться, пусть даже через тысячу лет…
Протяжный волчий вой выводит меня из оцепенения, и в первое мгновение в голову приходит лихорадочная мысль, что еще только волков в этих лесах не хватает и теперь-то им будет чем поживиться после того, как чернота с нами разделается.
Зажмуриваюсь, когда одно из мерзких щупалец подползает слишком близко, вжимаюсь спиной в тело лошади и закрываю голову руками, будто это может спасти от расправы.
От хруста и треска, разрывающего лес на части, меня пробирает крупная дрожь, пальцы впиваются в волосы с такой силой, что если я попытаюсь разжать их, то выдеру парочку внушительных прядей. Ногти врезаются в ладони, но я не чувствую боли, хочу только, чтобы все скорее закончилось.
Вой повторяется, но уже намного ближе. Что-то шуршит и хрустит, пищит, как стая задушенных мышей, и земля подо мной вибрирует, ходит ходуном, содрогаясь в агонии.
И через мгновение все стихает. На лицо оседают холодные крупинки снега, скатываются по щекам и скапливаются на подбородке тяжелыми каплями влаги. Нет сил открыть глаза.
Невыносимо страшно смотреть.
Первый звук, врывающийся в глухую черноту, окутавшую мое сознание, – вибрирующее рычание. Чье-то теплое дыхание обдает щеку, я приоткрываю слипшиеся веки и сталкиваюсь нос к носу с огромным волком, который впечатывает меня взглядом в снег. Глаза у него синие-синие, совсем не звериные, полные затаенных гроз, вспыхивающих золотых искр.