Страсть - стр. 138
Миролюбов спустился в траншею, подошёл вплотную к Грыже и сходу, сильным ударом в челюсть, сбил уголовника с ног. Тот, раскинув руки, распластался в коричневой жиже.
– Моя благодарность за твою заботу, – сказал он с издёвкой.
– Это тебе не пройдёт, гражданин начальник, – зловещим тоном выговорил Грыжа, поднимаясь на ноги. – Считай, баню с веничком ты себе уже заказал. Осталось наметить день помывки.
Второй удар снизу вновь опрокинул Грыжу на землю.
– И так будет каждый раз, пока ты, сволочь, не научишься вежливо разговаривать с мастером, – повысив голос, пробасил Александр. На щеках у него несколько раз проявились и быстро исчезли желваки. – А сейчас выползай из грязи и приступай к работе. Понял?
Грыжа встал, потрогал рукой нижнюю челюсть, сплюнул кровавую слюну. В глазах у него, как у загнанного зверя, трепетали огни ярости. Он понимал, что ответить ударом у него не получится. Не потому, что за драку придётся отсидеть пару недель в ШИЗО, находиться в котором, несомненно, намного хуже, чем работать на трассе под проливным дождём с ветром. Просто Миролюбов был намного сильнее его, выше ростом и, по всей вероятности, умел хорошо драться. Точного и чувствительного удара ему не нанести. Тогда мастер озвереет и затопчет его в луже. Грыжа стоял и молчал.
– Я не слышу ответа! – грозно сказал Миролюбов.
– Понял я, гражданин начальник, – глухо прорычал уголовник.
– Вот так-то будет лучше. Если узнаю, что ты ослушался – пеняй на себя. Переведу на индивидуальную выработку. Будете втроём выдавать мне по пятнадцать кубов за смену. По пять кубов на брата. Всё. Взяли инструмент в руки и за работу. Живо!
Александр выбрался из траншеи и, не оглядываясь, пошагал дальше. Он был доволен своим поступком.
Прошло несколько дней. По словам Марка Стешко уголовники трудились на протяжении всей смены. Правда, без особого усердия, но у костра подолгу не засиживались.
– И, всё-таки, будь осторожнее, Александр Степанович, – предупредил бригадир. – Урки не простят тебе унижения. Мастер, который был до тебя, пытался их вразумить и заставить работать.
– И что? Не получилось?
– Испугался расправы и спешно уволился.
– Струсил, значит, – медленно проговорил Миролюбов, глядя куда-то в сторону. – А кулаком в бандитскую морду он не пробовал тыкать?
– Что ты, куда ему! Филипп Нестерович – человек маленького роста, хрупкий. Заключённые звали его по-разному. Блатные – Маломерком, а политические – Филиппком, – с теплотой отозвался Стешко о прежнем мастере.
– Понятно. Вот что я тебе скажу, бригадир. Эта кодла, что вошь тифозная, привыкла сосать кровь и заражать окружающих. Её нужно прижимать к ногтю и давить на месте. Одними словами тут не обойтись, даже если беспрерывно крыть их матом. Тут нужна грубая физическая сила, чтобы они жили в постоянном страхе, – горячо и убеждённо сказал Александр. – Волк не присмиреет, пока не окажется под рогатиной.