Страсть - стр. 17

Двое ахнули.

Дэниел смотрел на самого себя. Только не совсем себя – раннюю свою версию, немного менее циничную. Но откуда? Где он находился?

– Не прикасайтесь! – Кэм крикнул им обоим. Он был одет в офицерскую форму, армейские ботинки и мешковатую черную шинель. При виде Дэниела его глаза вспыхнули.

Сами этого не замечая, оба Дэниела придвинулись ближе, осторожно кружа друг возле друга на снегу. Теперь они отошли назад.

– Держись от меня подальше, – предупредила более старая версия новую. – Это опасно.

– Я знаю, – выпалил Дэниел. – Думаешь, я не знаю? – Даже нахождение так близко друг к другу заставляло его желудок делать сальто. – Я был здесь до тебя. Я – это ты.

– Чего ты хочешь?

– Я… – Дэниел осмотрелся, пытаясь понять, где находится. После тысяч лет жизни, любви к Люс и потери ее ткань его воспоминаний поистрепалась. Из-за повторения было трудно вспоминать прошлое. Но это место не было таким давним, это место он помнил…

Опустошенный город. Снег на улицах. Огонь в небе.

Это могла быть одна из сотни войн.

Но здесь…

Место на улице, где растаял снег. Темный кратер в море белого. Дэниел опустился на колени и потянулся к темному кругу пепла на земле. Он закрыл глаза. И точно вспомнил, как она умерла у него на руках.

Москва. 1941 год.

Вот что она делала – проходила по своим прошлым жизням. Надеясь понять.

Дело было в том, что у ее смертей не было ни причин, ни смысла. Это Дэниел знал лучше, чем кто-либо другой.

Но были некоторые жизни, когда он пытался ей объяснить, надеясь, что это изменит что-то. Иногда он надеялся сохранить ей жизнь подольше, хотя это никогда не срабатывало. Иногда – как в этот раз во время осады Москвы – он решал отправить ее в путь пораньше. Чтобы защитить от худшего. Чтобы его поцелуй был последним, что она почувствовала в этой жизни.

И это были жизни, которые отбрасывали самые длинные тени в веках. Были жизни, которые выделялись и привлекали Люс, как металлическую стружку к магниту, пока она пробиралась по вестникам. Жизни, когда он открывал ей то, что ей необходимо знать, даже зная, что это погубит ее.

Как ее смерть в Москве. Он хорошо ее помнил и чувствовал себя дураком. Храбрые слова, которые он прошептал, крепкий поцелуй, который подарил. Благословенное осознание на ее лице перед смертью. Это ничего не изменило. Ее конец всегда был одним и тем же.

И Дэниел был всегда одним и тем же после этого. Блеклым. Черным. Пустым. Выпотрошенным. Безутешным.

Гэбби ступила вперед и пнула снег на кольцо пепла, где умерла Лушка. Ее легкие крылья светились в ночи, и сияющая аура окружала ее тело, когда она склонилась над снегом. Она плакала.