Страсть. Книга о Ф. М. Достоевском - стр. 109

Он загорелся, глядя с надеждой на это словно подтаявшее, словно приобретавшее свое истинное выражение полное, совсем не старческое лицо:

– Нет, все-таки иногда бывает жить широко, во всю грудь, во всю силу души, во всю силу ума! В каждой малости, в каждом предмете, в каждой вещице, в каждом слове, в каждой даже, представьте, газетной строке столько может быть счастья, открытия, новизны! Это я там, в остроге, научился по-настоящему всё видеть и по-настоящему наслаждаться, а вернись теперь снова туда, я бы вдвойне наслаждался!

Лицо Ивана Александровича окончательно застыло по-прежнему, и голос вяло тянул, едва приоткрывая насмешку:

– Ведь вот вы меня убедили, всё до последней нитки спущу, обновлюсь в наготе, прямо до младенцев дообновляюсь, соску спрошу, хорошо!

Сунул руку в карман сюртука, достал кошелек, внушительно поиграл им и, сунув обратно, вынул изящный японский соломенный портсигар:

– Вот только покурим сперва.

Смешавшись от неожиданности, он пробормотал с упреком и завистью:

– Сигары-с?

Иван Александрович театральным движением с готовностью протянул:

– Да-с, угощайтесь.

Они взяли по толстой светлой сигаре.

Иван Александрович неторопливо подал огня.

Они закурили и вместе, не сговорившись, пустили в прозрачный, неподвижный, прогретый воздух две синеватые струйки, почти растворившиеся в ярком полуденном свете.

Одна была тонкой и длинной, другая врывалась прерывистой и густой.

Он пренебрежительно повертел сигару в руке:

– Нет, Иван Александрович, и курите вы тоже не то-с.

Иван Александрович поклонился с комической миной:

– Простите, Федор Михайлович, раскошелился на гавану, денежки на проигрыш приберег.

Он улыбнулся ядовито и тонко:

– Что гавана? Гавана вздор! Переводить понапрасну табак. Вы вот моих покурите.

– От ваших глаза, чай, на лоб полезут, не то в каторгу попадешь.

– С непривычки могут и на лоб полезть.

– Жуков небось?

– И жуков, и махорки в самую пору, букет-с.

– Я бы попробовал, да вот до Ваганькова далеко.

– Ну, за это будьте спокойны-с, аккуратно доставим-с, не потревожа костей, курите себе на здоровье.

– Ах, если доставите, можно попробовать, что ж…

Он сунул гавану в карман и извлек мягкий кожаный портсигар.

Иван Александрович с шутливым вниманием выбрал толстую самодельную папиросу, картинно раскурил её от сигары, задохнулся, закашлялся, отшвырнул далеко на красный песок и едва прохрипел:

– Яду у вас нет?

Внутренне засмеясь, он отозвался, зловеще шутя:

– Не держим-с, вот если бы знать.

– И то… этими папиросками лошадь можно убить.

– Не пробовал-с, лошадей-с не нажил пока.