Страсть и бомба Лаврентия Берии - стр. 13

На дворе стояла осень 1938 года. Новый рабочий день незаметно вливался в старый и тянул за собой нескончаемые дела.

Лаврентий Павлович важно прошествовал через приемную, где сидел секретарь, и прошел к себе в кабинет.

Кабинет на Лубянке был таким же, какими были тысячи подобного рода кабинетов по всей огромной стране. Тоталитарный режим на то он и тоталитарный, чтобы все было единообразно и подчинялось строгим правилам.

Так что рабочие места вождя и наркома отличались друг от друга только размерами.

Ну, может, еще количеством обслуживающего персонала.

А так – все строго ранжировано в зависимости от места владельца кабинета на иерархической лестнице. У всех: комната, обитая деревянными панелями из карельской березы, мощный стол с приставленным к нему столиком для посетителей. Рядом длинный и огромный дубовый для совещаний. Два ряда стульев. Красный ковер на полу. Все солидно, надежно, на века.

Это начальники могут приходить и уходить, а мебель и огромный металлический сейф в углу – символы незыблемости власти – всегда остаются. Вместе с начальниками меняются портреты царей и вождей на стенах, а также содержимое металлического сейфа – дела, которые в нем хранятся.

Берия разделся, повесив верхнюю одежду во встроенный шкаф. Остался в кителе и новенькой, недавно сшитой гимнастерке.

Прошел в комнату отдыха, где стояли кожаный диван и кресла. И с удовольствием посмотрел на себя в зеркало. Там он увидел худощавое восточное лицо с высоким с наметившейся лысиной лбом, умные проницательные миндалевидные глаза, закрытые блестящими стеклами пенсне, придававшим его лицу какую-то «змеиную» интеллигентность и делавшим его взгляд похожим на холодный зеркальный взгляд кобры.

Лаврентий знал, что этот взгляд внушает людям страх. И это ему нравилось.

Но особенно нравилось ему сейчас то, что он видел в собственном одеянии. Недавно вождь присвоил ему звание комиссара госбезопасности первого ранга, и его парадный китель теперь украшала красная петлица с вышитой звездой и четырьмя ромбами. На сегодняшний день в его ведомстве не было никого, кто носил бы такую же звезду и особый нарукавный знак.

Поэтому он так важно и медленно прошествовал через приемную. Чтобы все обратили внимание на его новые регалии.

Берия, как хороший «дирижер», взял с собой в Москву из Закавказья и свой «оркестр», который мог «сыграть любую музыку».

Первая скрипка в нем, конечно, был Всеволод Николаевич Меркулов, «Меркулыч», как ласково называл он своего доверенного помощника.

Вторым числился Богдан Кобулов. С Богданом его связывали особые отношения личного свойства.