Страшные тайны. Антология русского криминального рассказа конца XIX – начала XX века - стр. 70
– Ха-ха, чудный нож! Как он хорошо засядет в сердце. Я буду втыкать его медленно, дюйм за дюймом и полюбуюсь на муки своего врага.
Медленно, шаг за шагом, ужасный старик стал подходить к несчастному сыщику. Держа наготове нож, он сверкающими глазами смотрел на грудь своей жертвы, как бы прицеливаясь, куда вонзить нож.
Роберт сделал еще одно последнее усилие разорвать веревки, но они только глубже врезались в тело.
Вот Леви Канцер оказался уже возле него.
Глаза его горели в безумном восторге. Острие кинжала касалось груди связанного пленника как раз над самым сердцем.
– Что ты делаешь? – чуть слышно прошептал Роберт. Перед глазами его затанцевали искры, мысли стали путаться.
– Вот как я убиваю своих врагов! – злорадствовал старик. – Вот как я уничтожу всех, становящихся мне поперек дороги, всех до единого!
Старик вонзил нож. Холодная сталь медленно стала входить в тело молодого сыщика.
Роберт вздрогнул. Он чувствовал, как вонзилось острие. Холодная дрожь пробежала по его телу, а из груди медленной струйкой потекла алая теплая кровь. Леви Канцер не спускал глаз с лица своей жертвы. Но вот Роберт вдруг широко, неестественно широко раскрыл глаза и уставился в полуоткрытую дверь, затем испустил глухой крик и заревел:
– Вон он… идет… Рыжий Дьявол!.. Он хочет тебя убить! Беги, Канцер!.. беги!
Нож со звоном упал на землю. Старик хрипло застонал, отшатнулся и в свою очередь закричал:
– Помогите! Помогите!
Сумасшедший понесся через двор на улицу и исчез в темноте ночной.
Роберт, которому в последнюю минуту пришла в голову эта спасительная мысль, напряг все силы, чтобы освободиться, но напрасно. Он упал вместе со стулом и лишился сознания.
Глава III. Перерезанный поездом
На другое утро с первым поездом Нат Пинкертон вернулся в Нью-Йорк. Было еще темно, когда он, приехав к Центральному вокзалу у 42-й улицы, сошел с поезда и направился к станции метрополитена.
Вскоре подошел электропоезд. Станция 9-й улицы уже осталась позади, и поезд приближался к улице Гоустон, где Пинкертон намеревался сойти, как вдруг кондуктор изо всех сил налег на ручку тормоза и одним сильным внезапным движением переставил рычаг.
Раздался общий испуганный крик пассажиров, вагоны проехали еще несколько метров и остановились. Никто из публики не знал, что означала эта внезапная и поэтому неприятная остановка поезда, но Пинкертон, быстро соскочивший на полотно дороги, сразу сообразил, в чем дело.
При бледном свете просыпающегося утра он разглядел человека, который лежал на рельсах перед самым поездом. Вид его был ужасен. Правая рука, лежавшая на рельсах, казалось, была совершенно отрезана; лицо, окаймленное белыми волосами и густой белой бородой, имело явные следы крови.