Страшные тайны. Антология русского криминального рассказа конца XIX – начала XX века - стр. 5

Джон Морган замолчал, прислушиваясь к шуму прибоя, и потом продолжал серьезным, спокойным тоном:

– Мальчик в послеобеденное время забеспокоился, но наконец заснул и лежал во сне, подложив одну рученьку под голову. Худенькое, бледное личико имело грустное и умилительное выражение, беспомощно вырисовываясь из мягких подушек и шелковых занавесей громадной старомодной постели. Мальчик лежал в большой мрачной башенной комнате замка Святого Роха, совершенно неподходящей, по моему мнению, для детской. На столике стояли стекляшки с лекарствами, стаканы, немного парниковых плодов и игрушки, до которых маленьким ручонкам ребенка уже не суждено было дотронуться. Под зеленым абажуром горела лампа, все было весьма чисто, опрятно и аккуратно, в том числе и платье няни, которая сидела у лампы с открытой книжкой в руках.

– Как звали эту няню? – заинтересовался Шерлок Холмс.

– Мэри Стивенс, – ответил Джон Морган. – То была еще совсем молодая женщина, чуть ли не ребенок, и я сначала не хотел верить, что она в такие молодые годы уже замужем. Но она действительно была замужем.

– А кто был ее муж?

– Не помню точно, так как он был где-то в дороге, – не то моряком, не то эмигрантом.

– Расскажите, пожалуйста, еще что-нибудь о Мэри Стивенс.

– Что ж, насколько я помню, она была из порядочной семьи и воспитана лучше, чем прочая прислуга.

– Каким образом она получила место няни маленького Ральфа?

– Нам рекомендовал ее Реджинальд!

– Ага, Реджинальд! – оживленно подхватил Шерлок Холмс. – А откуда он взял ее?

– Кажется, он знал ее отца.

– Ну и что же, оправдала она его рекомендацию?

– Она оказалась положительно неоценимой в смысле тщательности ухода, и на нее можно было вполне положиться в то короткое время, которое она провела у нас.

– Не можете ли вы описать мне немного наружность этой женщины?

– О да, я еще хорошо помню ее лицо, точно только сегодня видел ее. Странное то было лицо: она была очень хорошенькая, с темными, как у испанки или еврейки, глазами, волосами и цветом кожи; волосы у нее были длинные, черные, а большие глаза ее, казалось, могли сверкать негодованием и гордостью, хотя она всегда была скромна и покорна. Когда я увидел ее в первый раз, меня поразило сходство ее лица с памятным мне другим лицом, и это сходство смутило меня. Потом, если будет возможно, я покажу вам картину в большом столовом зале, недалеко от камина, картину, изображающую Юдифь, убивающую Олоферна. Вообразите себе: лицо, молодое, смуглое лицо Юдифи, наклоняющейся над спящим Олоферном, которого она собирается убить, поразительно похоже на лицо няни Ральфа, как в смысле дикой красоты, так и в смысле известной жестокости и крадущегося ехидства тигрицы, так что я всегда невольно сравнивал эту Стивенс с Юдифью и после того много думал об этом сходстве. Ну так вот, она сидела спокойно и терпеливо, оберегая ребенка. Она еще только незадолго до этого поселилась в замке, но, по-видимому, уже успела привязаться к ребенку, как и всякий, кто знал этого милого мальчика, солнечные глаза которого уже тогда выдавали его благородный нрав. Да и сам Ральф любил свою няню. Она была тихая женщина и в глазах другой прислуги считалась гордячкой, так как не дружила ни с кем.