Страшная тайна - стр. 5
– Держи свои мысли при себе, Гейб, потому что жилья получше мы просто не можем себе позволить. Знаешь, если честно, то и это мы не можем себе позволить, если только я каким-то чудом не найду работу получше.
– Не могу понять, почему ты не можешь найти работу. У тебя целая куча званий. В конце концов, ты тоже доктор!
– Доктору социологических наук не так легко найти работу, как доктору по медицинской части.
Университет уволил папу. И стоило мне сказать, что его уволили, как папа моментально заводился.
– Никто меня не увольнял. Они проводили оптимизацию штата. Кому-то всё равно пришлось бы уволиться. Так получилось, что это оказался я.
– Ну да, так получилось, что тебя уволили, – бурчал я.
В итоге в начале этой истории папа работал днём на полставки преподавателем в колледже, а по вечерам доставлял пиццу для «Быстро-пиццы». В его машине постоянно царил запах пиццы.
Мама была писателем и не получала денег за книги о путешествиях, которые писала для души. Я никому не посоветую покупать её книги. Судите сами, она отродясь никуда не выезжала, если не считать бесконечных поездок по Такоме от одного бассейна к другому. Да, пока мы были в школе, она чистила самые разные бассейны. У неё в машине постоянно пахло хлоркой.
Что тут скажешь, по запаху в машинах моих родителей можно было понять, что работа у них – отстой.
И всё же мама продолжала писать книги про подъём на Килиманджаро, прогулки по Великой китайской стене и велосипедные туры по Голландии. Насколько мне известно, ни в одном из этих мест ей побывать не довелось. А если и довелось, то меня она уж точно с собой не брала.
Закончив сборку наших кроватей, папа сообщил, что ему надо поехать в «Быстро-пиццу» и поработать.
– Ты что, уже уезжаешь? – огорчилась мама. – Мы даже мебель ещё не расставили.
– Габриэль тебе поможет, – заявил папа. – Он, считай, уже взрослый мужчина.
– Тринадцатилетка – ещё не взрослый, – решительно возразила мама.
Папа сжал мою руку, как проверяют персики – спелые ли. В ответ на мамины слова он пожал плечами и ушёл. Следующие два часа мама без устали давала указания мне и сёстрам, пока мы не привели гостиную в относительный порядок.
Моим сёстрам-близняшкам, Мэгги и Джорджине, исполнилось по девять лет. Джорджина сама подрезала волосы ножницами, «потому что люди в салоне не способны обрезать их достаточно коротко», иными словами, пошла в нашу маму. Она носила высокие ботинки и помогала маме менять масло в обеих наших машинах. Мэгги же больше интересовала смена лака на ногтях, что она и проделывала с регулярностью в три дня.