Страшная история - стр. 17
– Предупреждаю, я вооружена! – крикнула я в сторону коридора неуверенным голосом. – Немедленно покиньте дом! Частная собственность неприкосновенна и охраняется законом!
Тишина.
Ни звука. Ни стука. Ни скрипа.
Нет, видимо, все-таки, мне просто показалось, или этот таинственный скрип имел объяснимую с точки зрения физики причину.
Выдохнув, я плюхнулась обратно на стул, понимая, что пить чай мне совершенно расхотелось. Посидев еще некоторое время в неподвижной позе и тщательно прислушиваясь к окружающей меня тишине, я окончательно успокоилась, но теперь почувствовала, что совершенно выбилась из сил и сильно захотела лечь в кровать и как следует выспаться. Еще раз прислушавшись к окружающему меня беззвучию, я, на всякий случай взяв с собой кухонный нож с длинным широким лезвием, который, видимо, предназначался для рубки мяса, и который я обнаружила в верхнем ящике стола, двинулась из кухни. Добравшись без особого труда до своей комнаты, я растянулась на кровати и сладко потянулась, осознавая, что сделала правильный выбор, решив не пить на ночь чай, а лечь в постель. Свесив руку вниз, я положила нож на пол, понимая, что как бы глупо это действие не выглядело со стороны, оно давало мне ощущение защищенности и безопасности. Осознавая в глубине души, что вряд ли смогу воспользоваться этим ножом в случае возникновения внезапной угрозы, я улыбнулась сама себе и уже приготовилась было задремать, как вдруг…
Не веря своим ушам, я медленно оторвала голову от подушки, села в постели и затаила дыхание.
Мне точно не могло показаться это.
Сквозь окружавшую меня тишину я отчетливо расслышала, словно на первом этаже кто-то играет на пианино какую-то красивую классическую мелодию.
10
(август 1978)
– Оби! Немедленно прекрати, будь ты проклята, паршивая девчонка!
Я вздыхаю. Зал, наполненный благодарными зрителями, стремительно растворяется в глубинах моего сознания, уступая место знакомым звукам привычной жизни. Папа продолжает выкрикивать оскорбления, угрозы, с силой стуча своим ненавистным костылем по полу комнаты. Представляю, как налиты сейчас кровью его желтые глаза…
Я медленно встаю, выхожу из гостиной и, миновав коридор, поднимаюсь по лестнице, готовясь к самым отвратительным словам в свой адрес, а потом останавливаюсь на пороге его тускло освещенной ночником спальни. Папа замолкает и некоторое время смотрит на меня безумным взглядом, восстанавливая силы и дыхание, потраченные на приступ ярости.
– Какого черта, Оби? – шипит он, наконец. – Разве я разрешал тебе играть на этом проклятом инструменте, паршивая ты тварь, да еще и посреди ночи?