Странствия убийцы - стр. 14

Я знал, что не хочу больше бренди. Но кто-то другой думал, что я хочу. Он заставил меня поднять чашку, просто чтобы подержать ее. Я взболтал жидкость. Верити обычно взбалтывал так вино и смотрел на него. Я уставился в темную чашку.

Фитц.

Я поставил чашку, встал и прошелся по комнате. Мне хотелось выйти наружу, но Баррич не выпускал меня одного и вообще не выпускал по ночам. Так что я походил еще немного, вернулся к своему стулу и снова сел. Чашка с бренди никуда не делась. Через некоторое время я поднял ее, просто чтобы избавиться от желания поднять. Но когда она оказалась в моих руках, кто-то, который во мне, изменил мое желание и заставил меня подумать о том, что бренди нужно выпить, и о том, как тепло от него будет у меня внутри. Просто выпить, а неприятный вкус быстро пройдет, останется только тепло.

Мне не нравилось, что он делает, и я начинал сердиться.

Всего один маленький глоток. Голос в моей голове звучал успокаивающе. Просто чтобы расслабиться, Фитц. Огонь такой теплый. Ты поел. Баррич защитит тебя. Чейд тоже здесь. Тебе не нужно все время быть настороже. Просто еще один глоток. Еще глоток.

Нет.

Отпей чуть-чуть. Просто смочи рот.

Я сделал глоток только для того, чтобы он перестал заставлять меня хотеть этого, но он не перестал, и я глотнул еще раз, набрал полный рот и проглотил. Сопротивляться было все труднее и труднее. Он утомил меня. И Баррич подлил мне бренди.

Фитц. Скажи: «Верити жив». Вот и все. Скажи только это.

Нет.

Разве от бренди у тебя в животе не стало теплее? Выпей еще капельку.

– Я знаю, что вы пытаетесь сделать. Вы хотите, чтобы я напился и не мог сопротивляться вам. Я вас не пущу. – Мое лицо было мокрым от пота.

Баррич и Чейд оба уставились на меня.

– Он никогда не напивался до такого состояния, – заметил Баррич. – По крайней мере, в моем присутствии.

По-видимому, они сочли это интересным.

Скажи это. Скажи: «Верити жив». А потом я отпущу тебя, обещаю. Только скажи это. Хотя бы раз. Хотя бы шепотом. Скажи это. Скажи.

Посмотрев на стол, я тихо промолвил:

– Верити жив.

– О? – Голос Баррича звучал слишком спокойно.

Он быстро наклонился, чтобы подлить в мою чашку бренди, но бутылка была пуста. Тогда он налил мне из своей чашки.

Внезапно мне захотелось выпить, самому захотелось. Я поднял чашку и выпил все. Потом встал и сказал:

– Верити жив. Ему холодно, но он жив. И это все, что я должен сказать.

Я подошел к двери, отпер замок и вышел. Они не пытались меня остановить.

Баррич был прав. Все это преследовало меня, как песня, которую слышишь слишком часто и не можешь выкинуть из головы. Оно все время оставалось в моем сознании и окрашивало все мои сны, давило на меня и не давало мне покоя. Весна перешла в лето. Старые воспоминания стали накладываться на свежие. Мои жизни начали соединяться. В этих соединениях были складки и дыры, но становилось все труднее и труднее отказываться от воспоминаний. Имена снова обрели значение. Пейшенс, Лейси, Целерити и Уголек теперь были не просто словами. Они звонили, как колокола, воспоминаниями и чувствами.