Странствия Шута - стр. 41
Глава 4. Рассказ Шута
Нед Счастливое Сердце, «Песня для Ночного Волка и его друга»[2]
Лестница казалась круче, чем я помнил. Добравшись до своей старой спальни, я вошел со всеми предосторожностями опытного убийцы. Заперев за собой дверь, я подбросил в камин дров и на минуту чуть не поддался искушению завалиться спать. Потом потянул за шнурок, полностью задернув шторы, и осмотрел, как они крепятся к карнизу. Ну точно! Я наконец разглядел то, чего не замечал столько лет. Когда я потянул за шнурок еще раз, не раздалось ни шороха, ни скрипа, – механизм, отпирающий потайную дверь, сработал беззвучно. Только когда я толкнул ее, дверь распахнулась, открыв узкую темную лестницу.
Я взобрался наверх, слегка споткнувшись, когда зацепился остроносой туфлей за ступеньку. Очутившись в старой комнате Чейда, я понял, что Эш успел побывать здесь. Грязные тарелки исчезли, в очаге тихо попыхивал новый котелок. Шут лежал в той же позе, что и днем, и я в тревоге бросился к нему.
– Шут? – ласково окликнул я, склонившись, и вдруг он с криком сел и в панике взмахнул руками, мазнув меня по щеке, а потом заслонился ими.
– Прекратите! Не мучьте меня больше!
– Это я, Фитц. – Я старался говорить спокойно, не выдавая боль, сдавившую мое сердце.
Шут, Шут… Оправишься ли ты когда-нибудь от того, что тебе довелось пережить?
– Прости, – сказал он, тяжело дыша. – Прости меня, Фитц. Когда я был у них… Меня никогда не будили по-доброму. Я стал так бояться сна, что кусал себя, лишь бы не заснуть. Но рано или поздно сон одолевает любого. И когда я засыпал, меня будили, порой всего через несколько мгновений. Маленьким зазубренным клинком. Или раскаленной кочергой. – Гримасу, исказившую его лицо, с трудом можно было назвать улыбкой. – С тех пор я ненавижу запах дыма. – Он снова откинулся на подушку.
Ненависть волной накрыла меня – и отхлынула, оставив лишь пустоту. Я не мог отменить того, что с ним сделали.
Спустя какое-то время Шут повернул голову ко мне и спросил:
– Сейчас день?
Во рту у меня было сухо, в голове – пусто. Я откашлялся, прежде чем сумел ответить:
– Сейчас или очень поздно, или совсем рано – как посмотреть. В прошлый раз мы с тобой разговаривали вскоре после полудня. Ты что, так и спал, пока меня не было?
– Точно не знаю. Порой мне бывает трудно понять. Дай мне немного времени, чтобы прийти в себя, пожалуйста.