Странствие по таборам и монастырям - стр. 57

– Мельх! Мельх! – звенел по фургону упоенный и серебряный смех веселых девушек.

Так, подружившись, со смехами и хохотами, то и дело врубая различный музон, куря сигареты и болтая, домчались они до места, и вскоре Цыганский Царь узрел грандиозные врата из ракушечника, к которым поднималась гигантская лестница из плит, по чьим слоновьим ступеням струились туда и обратно ярко одетые и взбудораженные человеческие существа. А за вратами вздымались лазерные лучи, уходящие в бездонное потемневшее небо, и там эти лучи бродили, становясь невидимыми и потерянными, пытаясь найти нечто крошечное, точечное, как острие иглы, пытаясь нащупать свою микроскопическую цель, заброшенную в далекие ледяные просторы. За вратами большой рейв, где работало одновременно около пятнадцати танцполов с постоянно сменяющимися диджеями, сотрясался и вибрировал, вырабатывая из смешанной массы электрических звуков нечто вроде гигантского электрического купола или пузыря, что воспарял над рейвом, как ядерный гриб, а его основание утопало в потоках и вихрях разноцветного тумана.

Вскоре Цыганский Царь уже самозабвенно танцевал в этом пестром тумане, и другие танцующие, скачущие, гнущиеся и ликующие тела вокруг него выступали из тумана и таяли в нем. И теплое плоское море с таинственным одобрением взирало своим единственным и всеобъемлющим соленым глазом на прыжки и вращения тел и лучей, на озаренные постройки, на куполообразные платформы в море, возведенные лишь для звука и танцев.

Море одобряло деятельность специальных машин, предназначенных для того, чтобы заполнять туманом пространство танцполов, сладковатый запах этого дискотечного тумана смешивался с соленым дыханием волн, и море, великое море, желая принять участие в радостном упоении танцующих, медленно гнало к берегу йодистые скопления своего собственного тумана, поглощающего далекие огни. Утром, когда сияние рейва погасло, остался только бесцветный морской туман, нежно и отстраненно обнимающий все на свете. И в этом тумане, словно выброшенный волнами Одиссей, спал на песке Цыганский Царь, который танцевал всю ночь.

То утро Рэйчел Марблтон встретила также на пляже, в курортном городе Пуле. Ее белая кожа, как часто бывает у рыжих, не переносила загара, поэтому она полулежала под тентом в тени с ноутбуком на коленях. Утро в Пуле выдалось отнюдь не туманное, а очень жаркое и ясное, людей было очень много, но Рэйчел сосредоточенно перечитывала начало своей статьи, где она писала о работах Анны Вероники Янсен.