Странный ад Кроко, или День крокодила - стр. 23
Бася предупредила, что исчезнет на часок другой, для нее этот праздник являлся деловой встречей. Мне показалось удивительным и фантастическим, – посещать подобные балы в качестве работы. Я сравнила свои будни, полные бестолковых по сути жалоб, повторяющихся из приема в прием, что иногда хотелось треснуть клиентам по макушке, и лишь грустно вздохнула, отгоняя мысли о неминуемой встречи со своей настоящей реальностью, где мне уже уготована долгая мучительная пытка за сегодняшнее происшествие с ножом и побегом.
Однако вечер был необыкновенно хорош, чтобы портить его ожиданием домашнего террора. Я прогуливалась по старинному венецианскому особняку, ловя восхищенные взгляды со всех сторон, но, не отвечая взаимностью. Я была просто счастлива, большее казалось лишним.
Бал закончился королевским фейерверком и бурными аплодисментами. В тот момент мне показалось, что я оторвалась от реальности и оказалась где-то на другой планете. И самое главное, Бася находилась рядом.
Мы вернулись на лодку. Ни смотря на насыщенный день, я сияла и была полна энергии, готовая отправиться на новые приключения или заново пуститься в пляс. Однако все больше закрадывалась отчаянная мысль, ставшая омрачать остаток вечера, что сейчас пробьет двенадцать часов и волшебное платье с хрустальным настроением разобьются вдребезги – неминуемо предстоит вернуться в место, еще утром называемым «счастливым домом».
Бася плюхнулась в кожаное кресло напротив и деловито закинула босые ноги на стеклянный столик:
– Крис, а ты не думала сменить жизнь?
Мои брови удивленно поползли вверх.
– Мне тут пришло в голову, что тебе надо бежать из того болота, где ты сейчас прозябаешь, – удивлению не было предела, она читала мои мысли. – Правда, Крис… Я тут на днях забежала на лекцию твоей мамочки. Надеюсь, ты не обидишься, если скажу, что она полная дура?
Ее зеленые прозрачные глаза стали стеклянными, как у куклы, в них читался вызов и злая насмешка. Мною вдруг овладело какое-то невероятное веселье: первый смешок вырвался сам собой, перерастая в волны безудержного хохота. Не в силах сдерживаться, я схватилась за живот и стала перекатываться по дивану, вздрагивая от спазма глухого подавленного гнева. Бася, будто не замечая моей истерики, продолжала рассказывать о бездарности моей матери, подбирая такие выражения, что из моих глаз брызнули слезы. Ее саркастические наблюдения прошлись по всей дурости, ханжеству, цинизму и элементарному скудоумию Екатерины Леонидовны. Бася тонко подметила бескультурье, невежество известного в городе психолога. Ей понадобилось прослушать всего лишь пару часов одной лекции, чтобы понять истинную сущность и составить точный психологический портрет моей матери; ничего не укрылось от зоркого взора подруги. И если бы существовала необходимость, она высказала бы свой вердикт прямо той в лицо, вдребезги разбивая спесь четкостью фактов и доводов, не боясь нарваться на нахальство. Потому что в голосе Баси слышался такой металлический звон, схожий со звуком хирургического скальпеля, с силой занесенного над гнойным чирьем пациента, что вряд ли моя мать решилась бы возражать. Екатерина Леонидовна впадала в скандальные перепалки только с теми, кто не мог бы ей как следует ответить.