Странные миры - стр. 10
Данил втянул голову в плечи. Ему казалось, там, снаружи, трясёт и давит на дверь огромный коричневый медведь, жадный до крови и почуявший её через два сантиметра дверного полотна. Чертёнок вдруг звонко шлёпнул мальчика по руке.
– Потом обменяемся любезностями. Кажется, сегодня мне и вправду придётся тебя выручить. Но обещай, что потом ты пересмотришь свои взгляды.
Он не стал ждать ответа. Ловко вывернулся из пальцев, пробежал по руке, оставляя на куртке мокрые следы, и устроился на макушке мальчика. Данил тем временем озирался, пытаясь понять, каким способом новый друг (волшебный, без сомнения волшебный!) собирается вытащить его из затруднительного положения. Как-то папа напугал его, что если кровь не остановить, то она вытечет вся, и Данил сдуется, как воздушный шарк. Останется только оболочка, тонкая, как кожица от яблока. Возможно, именно в этом нужно увидеть спасение: он весь вытечет в сливное отверстие и уплывёт путями водосточных труб, а чертёнок тем временем скатает оболочку в рулон, закинет на плечо и прошмыгнёт между ног у тёти Томы.
Но кровь из носа почти остановилась.
Тётя Тома не стала бы его ругать – или тем более пороть. Наверное, она подумала, что он потерял сознание: мама всегда этого боялась.
– Подними-ка глаза, – сказал чёртик, дёрнув его за ухо. – Что ты видишь?
– Себя. И тебя.
– А как это всё называется?
– Отражение… зеркало!
– Любое зеркало это дверь в странные миры.
– В странные миры, – послушно повторил Данил, и тут же получил достаточно чувствительный тычок в затылок.
– Не говори так, будто стал заглавной буквой в приключенческой книжке! – заверещал чертёнок. – Я тебе не какой-нибудь там… а, ладно! Чего уж там! Ом на фера бурундукум!
Данил сразу почувствовал, что что-то изменилось. Он по-прежнему смотрел на своё отражение и видел, как там, за спиной, вдруг распахнулась дверь. Он не услышал ни звука, чертёнок пропал с его головы и обернулся кровавыми брызгами на поверхности зеркала. Тётя Тома, как ожившая земляная кочка, как сошедшая лавина, заполнила собой всё помещение. Она повернула к себе Данила и стала его трясти, заглядывая в глаза и разводя накрашенные губы в страшной гримасе, долженствующей символизировать крайнюю степень беспокойства.
Сам Данил не чувствовал ничего, кроме тяжести чертёнка на макушке, который, видимо, уселся там по-турецки. Каким-то образом они оказались по ту сторону зеркала и смотрели в него как в окно, по другую сторону которого был мальчик, очень похожий на Данила. "Зазеркалье!" – мелькнуло в голове, но вокруг не было того волшебного мира, в который попала Алиса – ничего даже отдалённо похожего. Тот же туалет с несколькими кабинками, та же раковина с кровавыми разводами, стены с нарисованными на них домиками, да зеркало.