Странные люди - стр. 22
– К вам, Николай Иванович. Я ваша Муза. Муза Степановна. Буду жить с вами, помогать в творчестве. Позвольте пройти, не стоять же на пороге. Так-так, интересно, и тут вы, значит, творите?
– Позвольте, что значит Муза? Между прочим я женат, – выдвинул он несокрушимый по его мнению аргумент.
– Это ничего, – успокоила его Муза, – объясним. Главное, чтобы вы, дорогой наш писатель, не отрывались от дела, писали на радость своим читателям. Жене некогда – работа, хозяйство, приготовь, постирай, а мужа послушать-вдохновить некогда, да и неохота.
Семерикин, как завороженный кивал, соглашаясь со словами Музы, но вдруг спохватился.
– Жена у меня – замечательный человек, она вопреки всем житейским трудностям находит минутку, чтобы вдохновлять меня на новые свершения!
– Вот и я говорю, – согласилась Муза Степановна, – житейские трудности – вещь опасная. Сегодня ты им вопреки, завтра они тебя поперек. Кстати, со мной будет жить мой муж, на все руки мастер, затейник и балагур. Обещаю – скучать не придется.
– Постойте, что значит муж? Я понимаю – Муза, но про мужа никто никогда не говорил, я не согласен, – уперся Семерикин, смирившийся уже с неотвратимостью существования Музы Степановны.
– Дорогой вы наш, а как же без мужа, что жена ваша подумает? То-то и оно. А так все по-людски, все по правилам, комар носу не подточит. К тому же кто-то должен и мужскую работу в доме справлять – табуретку починить, стекло вставить, мясо порубить, ремонт квартире дать в конце-то концов. Вы знаете, Николай Иванович, сколь пагубное влияние оказывает на творчество писателей затянувшийся ремонт? Вот! А мой Прохор мигом весь ремонт закончит.
– Я ж разве спорю? Я и не спорю вовсе, – поник плечами Семерикин, представивший совместную жизнь двух семейств в маленькой однокомнатной квартирке.
В комнате он на пишущей машинке стучит, рядом с ним Муза Степановна вдохновляет, на кухне жена сковородками гремит и между всего этого шмыгает мастер на все руки и балагур Прохор с молотком и гармошкой.
– Вот и замечательно, – подвела итог разговору Муза Степановна. – Так, что мы тут пишем?
Она достала из футляра очки, нацепила их на нос и, отставив лист на расстояние вытянутой руки, прочитала громко с выражением:
«Смеркалось. Зловещая ночь словно подкрадывалась к не спящим от ужаса сельчанам, притаившимся за крепко закрытыми дверями и ставнями. Ветер зловеще выл в трубах, вытягивая последнее тепло из нетопленных печей.»
– Нет, никуда не годится, нашему читателю этого не надо, – решительно заявила Муза и разорвала лист. – Садитесь и пишите!