Странное воспоминание - стр. 40
Так, стоя на задней площадке в хвосте поезда, они въехали в покрытый ночной тенью современный Вавилон – Лондон. Где-то там, в величественной темноте жили светские львы и королевская семья, под светом масляных фонарей тянулись по своим домам бесчисленные толпы разных классов и сословий, собирались с работы уличные торговцы и замерзали бедняки. Всевозможные лавки и конторы закрывались, в театрах опускались занавесы, а питейные заведения продолжали полниться многоголосым шумом праздности. Этому городу, казалось, не было конца. И переполненный радостью Жан-Антуан почувствовал себя так, будто оказался в столице мира. Он, наконец, потерялся, чего и добивался. Сбежал от всех и от себя самого. Буржуазный Париж забылся. Лондон прибрал его под свое крыло.
Как и обещал Фокс, они взяли кэб и отправились в места, которых Жан-Антуан наверняка бы попытался избежать, путешествуй он в одиночку. Едва они успели сойти с подножки – экипаж унесся прочь, оставив француза и его гида одних посреди грязной неосвещенной улицы. Откуда-то издалека, из глубин безымянной бедноты, ветер доносил звуки разошедшейся ссоры нескольких человек. Фокс стоял, неспешно разглядывая здание, перед которым они остановились, а Жан-Антуан ошеломлено озирался по сторонам.
– Что ж, чем скорее, тем быстрее… – пробормотал себе под нос человек в смятом цилиндре и зашагал к дому.
Паб «Дурнушка Салли» ютился в одном из двухэтажных домиков Поплара, в полуподвальном помещении. Закопченные окна пропускали на ночную улицу лишь тусклый оранжевый отблеск, неряшливо стелящийся по земле. Вывеска уже давно почернела, и название скрылось с глаз. Удостовериться, что это именно тот паб возможности не представлялось.
Спустившись по истертым осыпающимся ступеням к парадному входу, Фокс брезгливо пихнул тонкую дверь и вошел первым. Грязный задымленный полумрак скрывал стены по бокам от входа, покрывал столы и стулья, а свет коптящих сальных светильников выхватывал разномастные фигуры сидевших здесь шести человек и работника паба за стойкой.
На первый взгляд могло показаться, что перед вошедшими путниками сидели завсегдатаи этого питейного заведения. Но это лишь отчасти было правдой. Все, кроме одного единственного сидевшего у стойки худого мужчины – он пил стакан за стаканом и не замечали ничего вокруг, – уставились на вошедших с редкостной враждебностью и алчным любопытством. Это были самые мерзкие опустившиеся люди, которых Жан-Антуан видел в своей жизни. В душно накуренном помещении паба от их тряпья все равно разило застарелым потом и алкоголем.