Странники войны - стр. 60
– Верно, – едва вымолвил задеревеневшими губами Берия.
Сталин взглянул на него с откровенным разочарованием, словно бы упрекал: «Вот видишь, Лаврентий, даже ты не пытаешься возражать. Вслух».
– Слушай, Лаврентий, а как называлась операция, которую разработала диверсионная служба СД по убийству товарища Сталина? В нескольких местах я находил слово «операция», но каждый раз за ним следовал пропуск. Что, агенты не согласились раскрыть ее название?
«Нэ нада была давать ему эта дэла», – вновь, будто ржавые шестеренки в старом часовом механизме, со страхом прокрутил Берия уже не однажды возникавшую мысль. И лицо его при этом посерело. Так, точно это его сейчас под пытками заставят назвать эту сверхсекретную операцию.
– Мне не хотелось, чтобы это название попалось кому-нибудь на глаза, было услышано кем-то из журналистов и вообще звучало где-либо. Даже на закрытом заседании суда, – тяжело ворочал словами «верный ленинец».
– «Закрытом заседании»? – нацелил на него мундштук, словно ствол пистолета, вождь всех времен и народов.
– А как же еще? Конечно, закрытом. Но если у товарищей по ЦК возникнет иное мнение…
Их взгляды скрестились, словно два ножа на потайной бандитской сходке. Сталин ждал. Но он по крайней мере знал, чего ждет. А вот Берию тянуть с ответом заставлял только страх.
– Что ты малчиш?! – прохрипел Коба. – У мэня нэт врэмэни выслушивать сопение министра внутрэнних дэл и бэзопасности.
– В Берлине эту операцию… – Берия судорожно заглотнул побольше воздуха, словно погружался на дно, и натужно прокашлялся. – В Берлине она получила название «Кровавый Коба».
Наступила длительная, тягостная пауза, достойная того, чтобы разрядить ее мог лишь пистолетный выстрел.
– Как ты назвал ее?
– «Кровавый Коба», – уже более уверенно и, как показалось Сталину, с явным вызовом подтвердил Берия. – Но назвал… не я, а-а…
Сталин осатанело повертел головой, словно пытался утолить неутолимую зубную боль. Открыв небольшую коробочку с табаком, наполнил им трубку, прикурил и мрачно взглянул на все еще стоявшего Берию.
– Что ты стоишь передо мной, словно солдат перед генералом? – столь же мрачно, но совершенно миролюбиво спросил его Сталин, уже почти без акцента. Подождал, пока Берия присядет на краешек стула, а сам поднялся, движением руки заставив Лаврентия сидеть. – Значит, они назвали операцию «Кровавый Коба»? Использовав мою… ну, скажем так, кличку. Почему ты побоялся записать ее в дело?
Берия поежился и виновато отвел глаза.
– Само название операции говорит о том, что организаторы террористического акта придавали ей политическое значение: что она должна иметь международный резонанс даже в случае ее провала. Правильно мы с тобой понимаем, Лаврентий?