Странная погода - стр. 5

Дом Бьюксов был псевдовикторианским, но с некоторой выдержанной пляжной темой: морские ракушки обрамляли бетонную тропку, шедшую к ступеням, отбеленная морская звезда висела на входной двери. Может, спортзалы м-ра Бьюкса назывались «Фитнес Нептуна»? «Атлеты Атлантиды»? Или это было из-за дурацкого промаха с техникой фирмы «Наутилус», которой пользовались в хозяйстве? Я уже не помню. Многое из того дня (15 августа 1988 года) до сих пор свежо в моей памяти, но не уверен, что кое-какие частные подробности были известны мне даже тогда.

Я подвел ее к двери и постучал, потом позвонил. Мог бы и попросту впустить ее (в конце концов, дом-то был ее), но я считал, что это не подходит к данной ситуации. Мне необходимо, думал я, сообщить Ларри Бьюксу, где она бродила, и подыскать какой-то, будем надеяться, не слишком смущающий, способ уведомить его, в какой путанице она пребывала.

Шелли не подавала признаков того, что узнавала собственный дом. Она стояла у крыльца, рассеянно поглядывая вокруг и терпеливо ожидая. Всего секунды назад она казалась коварной и даже слегка угрожающей. Теперь же выглядела скучающей бабулей, ходящей от двери к двери со своим внуком-скаутом, составляя ему компанию, пока он продавал подписку на журналы.

Шмели зарывались в кивающие белые цветы. Я вдруг впервые подумал, что Ларри Бьюксу, может, и впрямь стоило бы нанять кого-то, чтобы траву скосить. Двор был не ухожен и порос сорняками, по всей лужайке кустились одуванчики. Сам дом следовало бы хорошенько помыть, пятна плесени на нем добрались до самого карниза. Я туда не забредал довольно давно, и кто знает, когда в последний раз по-настоящему рассматривал дом, а не просто скользил по нему взглядом.

Ларри Бьюкс всегда содержал свою собственность с прилежанием и энергией прусского фельдмаршала. Дважды в неделю он выходил в майке и толкал перед собой ручную косилку, дельты его были покрыты загаром и бугрились, его раздвоенный подбородок драматически вздымался (осанка у него просто обалденная). Лужайки у других были зелены и опрятны. Его же – придирчиво убрана.

Само собой, мне было всего тринадцать, когда все это случилось, и сейчас я понимаю то, чего не понимал в то время: от Лоуренса Бьюкса все ускользало. Его способность управлять, держаться хотя бы на уровне мягких требований жизни в пригороде мало-помалу сходили на нет по мере того, как он изводился под бременем ухода за женщиной, которая была уже не в силах сама ухаживать за собой. Я так полагаю, что лишь врожденный его оптимизм и хорошая физическая форма (его чувство личной пригодности, если угодно) позволяли ему продолжать думать, обманывая самого себя, что он способен со всем этим управиться.