Страницы моей жизни - стр. 48

Живя вместе со Штернбергом и пользуясь его книгами и указаниями, я довольно быстро одолевал одну юридическую дисциплину за другой. Но после Екатеринославского съезда наше деятельное участие в восстановлении «Народной воли» явилось очень серьезной помехой для наших занятий. И Штернберг, и я не раз думали, что нужно бросить всякую мысль об окончании университета, но какой-то внутренний голос нам подсказывал, что мы должны при напряженности нашей революционной работы все же продолжать наши занятия юридическими науками, и мы, часто не досыпая, урывая буквально каждый свободный час, штудировали курсы гражданского и уголовного права, гражданского и уголовного судопроизводства и т. д.

Штернбергу, однако, перешедшему летом 1885 года на 4-й курс, университета кончить не удалось. Как об этом было упомянуто в предыдущей главе, он был арестован в апреле1886 года, за месяц до выпускных экзаменов. Мне же повезло: в августе 1886 года я в одну неделю сдал успешно все экзамены на кандидата прав, после чего я принялся писать диссертацию, которую я, как экстерн, обязан был представить для того, чтобы получить диплом.

Трудно передать, в каком тяжелом моральном состоянии я находился в это время. Из разных мест приходили известия об арестах видных революционеров. Восстановленная нами с таким трудом и со столькими жертвами «Народная воля» терпела одно поражение за другим. Большинство членов созданного на Екатеринославском съезде Исполнительного комитета были уже захвачены жандармами. В Одессе осенью 1886 года были разгромлены и наши студенческие кружки, и рабочие организации. На мне лежала ответственная задача сплотить и укрепить уцелевшие в Одессе остатки партии.

Всегда озабоченный, в непрестанной тревоге, тратя целые дни, чтобы спасти то, что еще было возможно спасти, уверенный в том, что мой арест неминуем и ожидая его ежедневно, я с лихорадочной поспешностью дописывал свою диссертацию.

Это было какое-то странное состояние. Я знал, что мне грозит каторга и, в лучшем случае, многолетняя ссылка. Я знал, что на долгие годы буду оторван от живой жизни. Что я буду делать с дипломом? К чему он мне? – спрашивал я себя. И все же я напрягал все свои силы, чтобы закончить диссертацию и чтобы мой почти двухлетний труд по штудированию юридических наук не пропал даром.

Это было своего рода состязание с жандармами. Кто кого опередит? Я ли получу диплом до ареста, или они наложат на меня лапу до того, как я сдам диссертацию?

Победителем из этого состязания вышел я. 5 февраля 1887 года я сдал свою диссертацию декану юридического факультета. К этому моменту кольцо шпионов, следивших за мною неотступно, так тесно меня сжало, что я ждал ареста с часа на час. Они стерегли меня у ворот дома, где я жил, гнались по моим пятам, когда я выходил из дому. Тот факт, что шпионы за мной следили совершено открыто, был неопровержимым доказательством того, что участь моя решена.