Страницы любви Мани Поливановой - стр. 66
– Я не пытался ее душить!
Покровская нетерпеливо взъерошила и без того взъерошенные волосы.
– Да я и не утверждаю, что пытались именно вы! Но, согласитесь, мотивы у вас были! И есть.
– Идите. Вы. К чертовой. Матери, – четко и раздельно выговорил Владимир Береговой, съехал на присыпанную мокрым снегом обочину и тормознул так, что Покровская почти ткнулась носом в свои джинсовые колени. – Выметайтесь. Я вас дальше не повезу.
Она покрутила головой и фыркнула. Кругом был лес, пустая дорога, снежная круговерть.
– У вас есть сигареты?
– Выметайтесь из моей машины!
– Тю!.. – сказала писательница, как ему показалось, с некоторым уважением. – Сама не пойду. Вытаскивайте силой.
«Дворники» стучали, и снег летел.
– Что вы знаете об убийстве, Володя? С чего вы взяли, что Митрофанова к нему причастна?
Он молчал. Ему вдруг пришла в голову ужасная мысль.
– А… когда ее пытались задушить?
– Вечером того же дня, когда она вас выперла.
– Это… точно?
– Абсолютно.
…Я был возле дома Митрофановой. Тем самым вечером. Я приезжал, и уезжал, и снова возвращался, и даже напугал какую-то парочку с пакетами и нелепой корзинкой!.. Я приехал, чтобы показать ей те самые фотографии и заставить ее во всем сознаться!.. Я был очень зол на нее. Я пытался ей звонить, но она не подходила к телефону!.. Конечно, я уехал, даже в подъезд не заходил, но я же был там!..
Об этом никто не должен узнать. Женщина, которая сидит рядом с ним, – враг. Она сильна и опасна.
Его выгнали с работы под совершенно нелепым предлогом. Теперь его могут засадить за решетку – просто так. Потому что они сильнее, они явно что-то скрывают. Им нужна жертва, и жертвой назначен он, Владимир Береговой.
Он бы с удовольствием задушил и Митрофанову, и эту, что сидит рядом, тоже!..
– Девочка, разве так можно? – Анна Иосифовна стремительно поднялась, подошла и положила Митрофановой на лоб узкую прохладную руку. – Вроде бы температуры нет. Но все равно нужно было остаться дома и как следует отлежаться! У тебя же совсем голос пропал!
– Ничего, – мужественным контральто, чем-то напоминающим поливановское, отозвалась Катя. – Я и так два дня не выходила на работу, а больничного у меня нет.
– Ах, какие глупости! – отмахнулась директриса. – Больничный! Тебе нужен не больничный, а крепкий чай с молоком, теплое одеяло и хорошая книжка! Я сейчас распоряжусь, и тебя отвезут домой.
– Не стоит, Анна Иосифовна! – взмолилась Катя. – Я вас прошу! Я нормально себя чувствую, не надо меня домой!
Ей не хотелось домой – еще бы!.. Там было страшно, холодно и все еще пахло лекарством – так ей казалось. И коврик, по которому она ползла, пытаясь дышать, ползла и билась головой о стены и мебель, так и лежал, свернутый, в прихожей. Почему-то она до сих пор его не выбросила. И ей все время не хватало воздуха. Она держала окна открытыми – и все равно не хватало.