Страна Яблок - стр. 43
Мне тоже нравились братья. Отдельно за то, что никогда при нас не переходили на татарский. Скверная нацпривычка – выключиться вдруг из разговора и бормотать на своём, Кавказ так любит.
А ты как баран стоишь, глазами лупаешь; о чём бы там они ни горготали, всегда кажется, что тебя парафинят.
– Как хочешь, Серёг, но стрёмные они, – сказал Аркадий. – И самое главное, со Спирькой заодно – вот что непонятно. Особенно младший. Хорёк. Мы с Борисом свиней кололи, Равилька подвалил, глаза аж горят: «Давайте я с вами». Херасе, доброволец – свиней разделывать! Живодёр. Я ему в шутку говорю, татарам не положено, мол, а он уставился, глаза как бритвы. Чуть в торец ему не выписал для профилактики.
Я вспомнил нехороший косой взгляд Равиля на брата. Но уж очень нагнетает Аркадий.
– Аркаш, а тебе ж тоже свиней резать нельзя. Ни есть, ни резать. Некошерно, – напомнил я.
Дразнить с Серёгой Аркадия мы привыкли со школы. Он, вспыльчивый до безумия, почему-то охотно нам подыгрывал. В память о детстве, наверное.
– Некошерно – это если ветчину со свиным молоком, – отбил Аркадий. – Не жарь поросёнка в молоке матери его.
Загудела рында, мы стали быстро одеваться, и папа сказал:
– Ну вот и исполнилось. Пропал мир греха.
И я почему-то сразу ему поверила. Сколько лет слушали от папы Откровение апостола Иоанна, вдоль и поперёк.
«И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет… И сказал Сидящий на престоле: се, творю всё новое. Побеждающий наследует всё, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном. Боязливых же и неверных, и псов, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь – в озере, горящем огнём и серою».
Потом папа долго и подробно описывал и обличал всех скверных. Наверное, чтобы при встрече мы с мамой сразу опознали и различали псов, боязливых, любодеев и чародеев. А где мы их увидим? Они в городах все. Мы это не слушали, научились отключаться, но виду не показывать.
А то папа пуще прежнего расходится и нас начинает заодно обличать.
Я и мёртвых на реке не испугалась. Как будто папа давно уже всех городских похоронил. А как же я к Франни хотела уехать? Получается – Бог отвёл? Значит, Он всё-таки есть? Не знаю, ничего не знаю.
Мама с нами на берег не пошла, осталась с Василисой. У неё температура поднялась, горло распухло. Да если бы и пришла мама – что она сделает. Она медсестра всего лишь. Мама переживает очень из-за того, что у нас врача нет. А в город не поедешь. Нет у тебя чипа идентификации – и тебя для доктора нет.