Страна Яблок - стр. 29
– Блаженны владеющие электроэнергией, ибо их есть царствие небесное, – вставил я.
Лицо Ксении осветилось улыбкой.
«Не особо она богомольна», – подумал я. Почему-то эта догадка меня обрадовала.
Богомолов не обиделся на общий смех, а помял бороду и деловито закончил:
– Я бы предложил безвозмездно использовать наш надел, чтобы сделать там новую подстанцию, но это слишком далеко от кабеля. Наш участок – крайний, около самого леса.
– Игорь Николаевич, вы говорите редко, но вы – истинный Иоанн Златоуст. Каждое слово – в точку. Вадим, сможем?
– Объективных, так сказать, сложностей… э-э… я не вижу. Фидеров бы побольше, поскольку…
– Спасибо, Вадим. Отлично. Алик, сможешь подстанцию быстро найти?
– Конечно.
Сергей расписался, протянул протокол Спиридонцеву.
– Теперь прошу покинуть собрание и территорию посёлка. Вы – не член кооператива, участок продан. Полчаса на сборы.
– Мент и есть мент! «Полчаса на сборы»! Участок мой, сколько захочу, столько и буду! Ты Лариске своей толстожопой указывай!
– Лариса, про анатомические особенности в протоколе не нужно, – сказал Сергей. – Спиридонцев, предъявите документы, подтверждающие право собственности на участок.
– Да кто ты есть?! Ты охренел вообще! Документы ему предъявить! С какого перепуга?
– Участок на территории кооператива, или предъявите документы на право собственности, или выдворим насильно.
– Попробуй! Попробуй! Завтра же в полиции окажешься, там тебе и чип сразу вошьют, успокоят! Ну что?! Давай выдворяй! Всё, сдулся?! Бараны! Счастливо оставаться, бараны, в своём навозе. Гнийте… гнойте…
– Загнивайте. Правильная глагольная форма – «загнивайте», – сказала Лариса.
Спиридонцев обвёл собрание глазами, скривил рот и, помахивая протоколом, пошёл к своему дому. Бывшему дому.
Спирька ушёл, но собрание продолжалось.
– И последнее, – сказал Сергей. – Относительно моих переговоров с другими посёлками. Да, ничего я не добился. Как в Писании сказано, – Сергей посмотрел на Богомоловых, – «всякий город или храм, разделившийся сам в себе, не устоит».
– Дом. «Дом», а не храм, – поправил Богомолов.
– Тем более.
Восхищало меня это Серёгино «тем более», оно разрушало любые возражения собеседника. «Тем более» – и нет никаких контраргументов.
А переговоры… Несколько раз я ездил вместе с Сергеем, договориться было невозможно. Ни с кем. Православные общины требовали монастырской жизни, а язычники плевались на попов, проклиная их за осквернение славянской природы. «Овощи»-вегетарианцы произвели на нас впечатление тихопомешанных. Наши фермы для них – типа концлагеря. А с казаками разговора не получилось вообще.