Страна Яблок - стр. 25
А фракции сложились намертво.
Братья Закирзяновы почти всегда, хотя и без радости, поддерживали Спиридонцева, своего земляка из Набережных Челнов. Я несколько раз пытался заговорить с ними об этом, ведь их землячество никак и ни в чём не проявлялось – в гости они друг к другу не ходили, даже не рыбачили вместе.
Братья вообще держались замкнуто, даже между собой мало разговаривали. Но ни от чего не отказывались, как жернова, перемалывали любую работу.
Младший, Равиль, щуплый и нервный, как такса, накинулся однажды на огромного казака, пославшего его по матери. Казак высился над Равилем как бы не на полметра, Равиль подпрыгивал и бил, подпрыгивал и бил.
Растащили их, слава богу, иначе убил бы его казак, как только отошёл от несказанного удивления. Сломал бы его в кулаке, как кузнечика.
И хорошо, что Ильяса не было, а то пошло бы месилово. Жилистый Ильяс не ходил, а скользил – подошвы чертили над землёй точный узор невидимого лекала.
Как в танце. Или как из стойки в стойку. Застарелых мозолей на кулаках у него не было – айкидо, вернее всего.
Что у них общего со Спиридонцевым?
Из расспросов ничего у меня не вышло – по-татарски запросто, без церемоний прекращали разговор. Серёга тоже пытался это у них выяснить и также бесполезно.
– Может, что-то он про них знает? – рассуждал вслух Сергей. – Может, они педики? Или должны ему?
– Ты всё к одной мерке подгоняешь, – смеялся я.
– А что мудрить? Любовь и деньги правят миром.
– «Любовь и голод».
– Одно и то же. Есть деньги – нет голода, нет денег – голодай.
Ментовская Серёгина логика всегда перешибала мои доводы.
С Арменом-то было понятно – Спирька всегда поддерживал любую его сбивчивую взволнованную чепуху, кивал головой, обсуждал и развивал. «Психологическая зависимость», – пригвоздил Серёга.
Если Армен, впечатлившись Спирькиными воплями, голосовал с ними, то получалось четыре на четыре – Сергей, Аркадий, Лариса и я против Закирзяновых, Спирьки и Армена.
Богомольцы всегда воздерживались, хотя Ксения толкала отца и мать, что-то шептала, но её дёргали за руку, заставляли замолчать. У детей и Бориса права голоса не было.
«Всё в Божьей власти, нельзя вмешиваться в Его пути. И с вами спорить не будем. Как вы решите, мы так и будем делать», – отвечал Николаич и улыбался.
И решающим становился голос Вадима-инженера – как он проголосует, так и будет. Вадиму этот расклад явно нравился, обстановка на собраниях искрила.
Интересно, Аркадий ещё кому-то сказал о продаже участка?
– Э-э… Кран, возможно, не справится. Необходимо посчитать необходимое усилие… постольку, поскольку… – затянул свою обычную нудьгу Вадим. Назойливую осу он отстранил жестом, каким прерывают подчиненного, чтобы ответить на телефонный звонок.