Страна Яблок - стр. 21

Папа рассказывал, что раньше от тягот в Сибирь бежали. На молочные реки, сказочное Беловодье. Ни налогов, ни воинской повинности, ни крапивного семени – чиновников и полиции с податными инспекторами. А сейчас повсюду одно и то же, от Африки до Северного полюса.

А особенно, папа говорил, на Алтай стремились. Он туда ездил, и вода там в самом деле белая, как молоко. Несётся с ледников, кипит. Чудеса, говорил, целый день идёшь, а вечером попил и есть не хочется. Можно долго не есть, вода с ледников бежит, в ней всё есть, что человеку нужно, растворенное. А названия не наши, тоже во рту кипят: Чуя – Мажой – Каракабак.

А если в Москву убежать с Франни? Папа с мамой поплачут, конечно, но у них ещё две дочки есть, а у меня здесь что впереди?

Как от Франни пахнет… аж голова кружится! Но я в Москве никого не знаю. А где жить? Значит, придётся с Франни… и её этими… Когда она мне руку на плечо положила и в глаза посмотрела…

Ох, наваждение какое! В жар бросило, дышать нечем.

Встала, спустилась на цыпочках на первый этаж, тихонько открыла дверь и вышла на крыльцо глотнуть ночной прохлады. На фоне светлых сосновых стволов виднелась неподвижная фигура. Стоит и на наш дом смотрит. Слева выскочили Зёма с Казбеком, огромными тёмными клубами понеслись к человеку. Незнакомец быстро отступил в заросли, хлопнула дверца машины, завелся мотор.

Кто это?! Это не наш! Ужас какой! А мы спим спокойненько! Разбудить папу скорей и сказать ему!

Всё равно. Всё равно, всё равно, всё равно! Пускай я с Франни уеду, а всё равно про Ночного Человека надо сказать.

Но папе нельзя. Он будет полчаса меня убеждать, что мне показалось, привиделось, померещилось. Ещё он любит говорить: «помстилось» или «морок». Таких и слов-то никто не знает, он из книг своих церковных вычитывает. Задумчиво вверх посмотрит, бороду покрутит и скажет: «Помстилось тебе, Санечка. Морок это. Ступай, вознеси молитву Великомученице Варваре для успокоения мятущейся души».

Ой, гадко это – над папой смеяться.

А я ведь его любила, когда маленькая была. Вот Даша с Василисой не так его любят, совсем не так. Да он раньше и не был таким. Сейчас ему главное, чтобы не нарушалось то, что он себе в голове построил. Начинает сразу злиться. Сам: «вознесём молитву», а внутри злится. Мы с мамой и не спорим уже.

А маме рассказать – она сразу перебьёт и спросит: «А зачем ты ночью из дома вышла? Ты с кем-то договорилась? Встречу назначила? Ты что-то недоговариваешь. Не скрывай от меня ничего, доча». Ну и всё такое прочее.