Страна вечного лета - стр. 39
Рэйчел нахмурилась.
– Так значит, вы слишком осмелели, и Блум стал просто предлогом, чтобы от вас избавиться?
– Да. В данном случае – состряпав на одного из моих агентов документы, чтобы выглядело так, будто мы обвинили невиновного. Праведный гнев публики и так далее и тому подобное.
– Что такого опасного вы накопали на Блума?
– Сэр Стюарт попросил меня проверить Блума, и я начал копать, не понимая, что это ловушка. Выяснилось, что Чарльз, отец Блума, был членом парламента от антивозрожденческой группировки и умер без Билета. Его мать, Анна-Вероника, урожденная Рив, в юности якшалась с радикалами. А Питер совершил несколько неблаговидных поступков во время учебы в Оксфорде. Сжег собственный Билет. Можете в это поверить? Но это можно не принимать в расчет – мятежность свойственна юности. И все-таки я возражал против его кандидатуры. Но меня обошли.
– Кто?
– Думаю, окончательное решение принял за ужином в Уайт-клубе сэр Стюарт в присутствии и под определенным влиянием одного известного персонажа – мистера Герберта-Бланко Уэста.
– Премьер-министра? – вытаращилась на него Рэйчел.
Макс кивнул.
– Я совершил ужасную ошибку. Как вы и сами знаете, в разведке судьба меняется очень быстро.
– Но какое отношение к этому имеет премьер-министр?
– Если бы у вас хватило терпения копаться в старых сплетнях, как хватило его у меня, миссис Уайт, вы бы обнаружили, что у мистера Уэста был роман с юной мисс Рив, которая впоследствии внезапно выскочила замуж за Чарльза Блума.
Рэйчел резко выдохнула.
– Хотите сказать, что…
– Питер Блум – неприкасаемый, миссис Уайт. – Сколько бы на него ни жаловались, начальство сделает все возможное, чтобы его прикрыть, рассчитывая таким образом получить милости свыше. Вы попали в жернова очень древней английской традиции – привилегий.
Рэйчел смотрела на игрушечные ужасы Великой войны и вдруг почувствовала, что ей нехорошо. Она задумалась, каково это – разделить сигарету в окопах, а после этого увидеть, как товарищ взорвался в красный туман, увидеть превращенные в поля смерти зеленые пейзажи. Она вспомнила свой первый вечер в качестве медсестры, первого раненого с ожогами от бомбардировки с цеппелина, струпья его обугленной кожи.
А потом вспомнила, как распласталась на полу в ванной, прикасаясь к выходящей из нее губчатой субстанции.
Раны бывают разными, подумалось ей.
– Нет, – тихо сказала Рэйчел.
Макс промолчал. На мгновение до них донесся гул толпы по ту сторону коридора, а на Рэйчел немигающе смотрели глаза мертвеца.
– Неприкасаемых нет. Просто нужно найти доказательства.