Страна радости - стр. 9

. Но мы-то знаем. Они кролики, мистер Джонс, милые, упитанные, обожающие поразвлечься кролики, скачущие от аттракциона к аттракциону и от павильона к павильону, как от норы к норе.

Мистер Дин подмигнул мне и крепко сжал мое плечо.

– Кролики должны уходить счастливыми, или это место засохнет на корню. Я видел, как такое случается, и если процесс пошел, все заканчивается очень быстро. Это парк развлечений, юный мистер Джонс, и потому кроликов надо гладить по шерстке, а если дергать за уши, то очень-очень нежно. Другими словами, развлекать их.

– Хорошо, – ответил я… не очень-то понимая, как я смогу развлекать посетителей, полируя электромобили «Дьявольских фургонов» (так в «Стране радости» назвали «Автодром») или подметая Собачий проспект после закрытия парка.

– И даже не думай о том, чтобы подвести меня. Приезжай в оговоренный день и покажись за пять минут до оговоренного срока.

– Хорошо.

– Есть два важных правила шоу-бизнеса, малыш: всегда знать, где твой бумажник, и… проявлять себя.

Миновав большую арку с надписью неоновыми буквами «СТРАНА РАДОСТИ» (пока выключенными), я вышел на практически пустую автостоянку и увидел Лейна Харди, привалившегося к одной из закрытых кассовых будок. Он курил сигарету, раньше торчавшую из-за уха.

– Больше не могу курить на территории, – пояснил он. – Новое правило. Мистер Истербрук говорит, что мы – первый парк в Америке, где запрещено курить. Первый – но не последний. Тебя взяли?

– Да.

– Поздравляю. Фредди прочел тебе лекцию о кроликах?

– В каком-то смысле.

– Предупредил, что их надо гладить по шерстке?

– Да.

– Иной раз он как заноза в заднице, но давно уже в этом бизнесе, видел все, причем не единожды, и он прав. Я думаю, у тебя получится. В тебе есть дух карни[5], малыш. – Он махнул рукой в сторону парка, аттракционы которого тянулись к безупречно синему небу: «Шаровая молния», «Неистовый трясун», «Бултых капитана Немо» с его плавными изгибами и поворотами и, естественно, «Каролинское колесо». – Как знать, может, именно здесь твое будущее.

– Возможно, – ответил я, хотя уже представлял, какое меня ждет будущее: романы и короткие рассказы из тех, что печатают в «Нью-Йоркере». И, понятное дело, женитьба на Уэнди Киган. Я уже все распланировал. Мы подождем, пока нам перевалит за тридцать, а потом родим пару детей. Когда тебе двадцать один, жизнь – дорожная карта. Где-то в двадцать пять у тебя зарождаются подозрения, что ты держишь ее вверх ногами, но полностью ты убеждаешься в этом только в сорок. А уж к шестидесяти, можете мне поверить, ты окончательно теряешь представление о том, где что находится.