Страна овец - стр. 4
Отец шагнул вперед и, наклонившись, снова стиснул мою шею, пристально всматриваясь мне в лицо.
– Что случилось? – услыхав шум, на веранду выглянула мать.
– К нам в город Пустышка пожаловала, – объяснил отец, чуть ли не с омерзением отдернув от меня руку, – и этот остолоп уже успел с ней где-то пообщаться!
Негромко охнув, мать привалилась к дверному косяку.
– Что же теперь будет? – дрожащим голосом спросила она, с трудом удерживаясь от того, чтобы не скатиться в панику.
– С этим балбесом уже ничего не поделаешь, – отец снял с вешалки куртку и направился к выходу, – будем надеяться, что у него в голове кости больше, чем мозгов.
– Ты куда собрался?
– На рынок, куда же еще! Я не допущу, чтобы такие перепрограммированные недочеловеки свободно расхаживали по моему городу!
– Это же опасно! – мать попыталась уцепиться за руку отца, но тот вывернулся и сбежал по ступеням крыльца.
– Или мы остановим их сейчас, или завтра ты столкнешься с ними на пороге собственного дома. Мне, знаешь ли, и бойни в Иглинске хватило, я не хочу, чтобы подобное повторилось и здесь, – отец зашагал по тропинке, ведущей к задней калитке, но не выдержал и побежал.
Воспользовавшись моментом, я метнулся к окну, вскочил на подоконник и был таков.
Не желая сталкиваться с отцом, я отправился окольным путем через соседские огороды и дальше, по краю заросшего ивняком оврага. В Кемарово, почти как в древнем Риме, все дороги вели к рынку, который являлся фактическим центром города. Догадайся я тогда взять велосипед – успел бы к месту событий раньше отца, а так… Впрочем, он тоже прибежал на площадь, когда события уже неслись галопом и дополнительных понуканий не требовалось.
Я еще издалека увидел, что в торговых рядах творится что-то неладное. Места за прилавками пустовали – побросав торговлю (что было совершенно немыслимо), и продавцы и покупатели сгрудились у дальнего конца рынка, откуда доносились разноголосые выкрики.
Вгрызаясь в людскую массу, как червяк в спелое яблоко, я довольно скоро протолкался к эпицентру происходящего и застыл как вкопанный.
Я расстался с Викой от силы пятнадцать минут назад, я еще помнил, как поблескивали на солнце ее улыбающиеся губы, как легкий ветерок трепал ее волосы. Контраст с увиденным был столь силен, что я отшатнулся назад, наткнувшись спиной на людскую стену, которая словно амфитеатром охватывала девушку, съежившуюся на земле подле своей опрокинутой желтой машины.
Ее одежда была перепачкана в грязи и налипших осколках яичной скорлупы, блузка лишилась левого рукава, лицо с начинающим заплывать глазом покрывали ссадины и кровоподтеки. Свой медальон Вика сжимала в кулаке, и обрывки цепочки свисали между изодранных пальцев. В другой руке она держала единственную уцелевшую туфлю. Босые ноги ерзали по земле, когда девушка пыталась уже не убежать, но хотя бы отползти от надвигающейся на нее толпы.