Страх перед страхом - стр. 52
Сегодня утром, достав конверт из ящика стола, Татьяна даже не взглянула, что в нем содержится. Зато увидела теперь. Вместо денег в нем лежали несколько листков писчей плотной бумаги, сложенных вчетверо. А конверт был тот же самый – она узнала и полудетский почерк, которым был написан адрес, да и сам адрес… Тот самый адрес, по которому она сюда явилась. Письмо было адресовано Леониду.
Ни секунды не медля, Татьяна бросилась назад в подъезд и взбежав по лестнице, забарабанила в дверь:
– Откройте! Что это значит?!
Дверь распахнули тотчас же, будто ее возвращения ожидали. Антонина Григорьевна, ничуть не смущенная, напротив – разгневанная, возмущенно бросила ей в лицо:
– Ну я не знаю, как у вас совести хватило являться ко мне с этим! С этим!
Она указывала на конверт, который Татьяна все еще продолжала сжимать в руке. Та скомкала его и швырнула комок в коридор:
– Я вам деньги принесла, вы что – не видели? Я вернула вам деньги, все десять тысяч до копеечки!
У нее за спиной слегка скрипнула приоткрытая дверь – видимо, скандал принимал такие масштабы, что им заинтересовались соседи. Антонина Григорьевна отшвырнула комок бумаги носком тапка:
– Никаких денег там не было, вы что – издеваетесь? Дурочку из меня хотите сделать? Сын откладывал эти десять тысяч на приличный ремонт, а когда узнал, что ваша Ира погибла – сразу вытащил их и побежал к вам! А что вы мне вернули?! Уж не позорились бы! Истратили на похороны или там еще на что – на здоровье, у меня никаких претензий нет!
– Я ни рубля не тратила, даже не брала… – Татьяна от ужаса и унижения даже стала заикаться. – Вы мне не верите? Кем вы меня считаете? Думаете, я бы принесла вам пустую бумажку?!
– А что же вы в таком случае принесли?
Татьяна придержала дверь, которую хозяйка собралась было захлопнуть. Ее трясло от гнева, тем хуже, что она чувствовала спиной напряженное внимание соседей:
– Ну нет, извините! Я вернула вам все десять тысяч полностью! Если вы их вытащили и сунули в конверт бумажку, чтобы меня опозорить, – это на вашей совести! Но я денег не брала!
– И я тоже! – с ненавистью бросила та. – Пустите дверь, кому говорю!
И Татьяна опустила руки. Не дожидаясь, когда захлопнется дверь, она стала спускаться по лестнице. Соседи в самом деле подсматривали – краем глаза она уловила чье-то лицо в приоткрытой щели и громко бросила туда: «Деревня!»
Дверь приоткрылась еще шире, вместо того чтобы захлопнуться. Она шла вниз по лестнице, нарочно не торопясь, с достоинством, и ощущала, что ее рассматривают. И еще ей казалось, что она слышит злое бормотание Антонины Григорьевны. Ей было до того обидно, что слезы так и брызнули из глаз, как только она оказалась на улице, где уже никто за ней не следил. «Какая мерзость… А ведь сперва она держалась со мной так вежливо! Вот и верь таким вежливым! Нет, может, грех так говорить, но это к лучшему, что Леня с Ирой не поженились. Я представляю, каково бы ей жилось с такой свекрухой! Ужас что такое! Да она бы хлеб изо рта у нее выдирала! И сыну несладко приходилось, недаром он был такой жалкий, нелепый…»