Страх и наваждения - стр. 11
Казалось, общий страх объединяет. Это иллюзорное единство в скором времени распалось – когда мы, точно овцы, захваченные врасплох, разбрелись по разным пастбищам. И с этих пор каждый жевал свое: одни яростно отрицали самоё болезнь, убеждая себя и других, что ее нет, а все это происки «гигантов большой фармы», нарочно разгоняющих панику, чтобы на этом заработать; в то время как другие, впав в плохо скрываемую истерику, по сто раз на дню мыли руки с мылом и тщательно протирали продуктовые упаковки обеззараживающими средствами – прежде чем их вскрыть.
Не могу сказать, по которому из пастбищ бродила в те дни моя знакомая кассирша: с огульными ли отрицателями, полагавшими, что мы, урожденные россияне, этой заразе не подвержены, будто бы у нас – в отличие от остатнего человечества – «особый генетический код»; или с такими, как я, рыскавшими по всевозможным научным и околонаучным сайтам. Если судить по косвенным признакам, скорее с первыми: за кассой она сидела без перчаток и в маске, спущенной под самый подбородок. А с другой стороны (так я думала в ее оправдание), быть может, эта женщина страдает сердечной недостаточностью или иной какой-нибудь болезнью, когда через маску трудно дышать.
Склоняясь к последней версии, я расположила ее посредине: на одинаковом расстоянии как от огульных отрицателей, так и от завсегдатаев панических сайтов; наделив изрядной долей здравого смысла – чего в те дни не хватало многим.
Одним словом, эта женщина мне нравилась. По-видимому, я ей тоже. Иначе не объяснить, по какой такой причине она из всей бесконечной череды покупателей выбрала меня.
Тем вечером – я уже готовилась ко сну, хотела лечь пораньше, чтобы утром, на свежую голову, дописать статью для журнала, над которой корпела уже вторую неделю; до пандемии такая работа заняла бы максимум дня три – надела ночную рубашку и вышла в кухню, проверить, не горит ли конфорка: в те тревожные весенние месяцы я взяла себе за правило перед сном проверять газ. Убедившись, что все конфорки благополучно выключены, я машинально открыла шкафчик и вспомнила, что не купила кофе. Ладно бы хлеб или молоко – но какая же работа без кофе!
Был поздний час, основной поток покупателей уже иссяк. Она сидела за кассой, по обыкновению спустив голубоватую санитарную маску под подбородок; ее крупные, изрезанные морщинами руки лежали на неширокой приступочке между монитором и денежным ящиком: казалось, глубоко о чем-то задумавшись, она забыла его закрыть. Я выложила кофейную пачку на ленту – тем самым отвлекая ее от мыслей, в которые она погрузилась, пользуясь отсутствием покупателей.