Страх - стр. 71
– Извините. Но это так…
– Я понимаю.
Лейтенант полиции продолжал ошеломленно смотреть на Камиль, не шевелясь и не говоря ни слова. Но в конце концов нарушил молчание:
– Мы узнали от судмедэксперта, что у него взяли органы. Они куда-то ушли, но куда, мне так и не удалось… – Он покачал головой. – Я хочу сказать, что эта история с донорством органов была абсолютной абстракцией. И вдруг вы здесь, передо мной, с его сердцем, которое бьется в вас. Это так поразительно…
– Поверьте мне, дня не проходит без того, чтобы я об этом не думала. Я искала Даниэля больше полугода. Хотела знать, кем он был, как жил. Хотела, чтобы сердце ассоциировалось у меня с чьим-нибудь лицом. Не спрашивайте меня почему. Это так. И стало настоящим наваждением.
Она отпила глоток некрепкого чая. Мартель немного расслабился, порылся в ящике стола и, достав оттуда фотографию, протянул Камиль:
– Это мы вдвоем, во дворе комиссариата.
Сердце в груди Камиль забилось быстрее, словно оно услышало. Молодая женщина странно себя почувствовала. У ее донора были необычайно черные глаза – словно две дыры на фотографии. Трудно расшифровывать застывшие взгляды, но все же Камиль заметила в нем насмешливость, а также тайну. Луазо был невысоким брюнетом, коротко остриженным, довольно щуплым и не слишком красивым. Но тем не менее имелось в его внешности что-то по-настоящему притягательное.
И в его губах виднелась сигарета.
– Он курил, – пробормотала Камиль.
– Да, но заядлым курильщиком не был. В основном ударял по кофе, настоящий кофеман. Если не выдувал пятнадцать переслащенных чашек в день, считайте, что и одной не выпил. Хотя никогда не оставлял после себя немытую чашку. Такой вот чистюля. Ни крупинки сахара, ни окурка. У него в кабинете было чисто, как в хирургической операционной. У нас в уголовке его прозвали Мистером Пропером.
Он улыбнулся, но карий глаз задрожал. Его лицо снова стало печальным.
– Тем вечером он там вообще не должен был очутиться. Банальная операция, он просто подменил приболевшего коллегу. И бац – пуля прямо в голову… Мы все о нем по-настоящему горевали.
Он нахмурился.
– И это тем ужаснее, что он собирался бросить работу. Хотел подать в отставку, заняться чем-нибудь другим, начать новую жизнь.
– Какую именно жизнь?
– Понятия не имею. Но полицию в любом случае хотел бросить. И все-таки в тридцать один год… Ему дослужить-то всего семь лет оставалось.
– И вся жизнь впереди.
Камиль хотела вернуть ему фото.
– Оставьте себе, у меня еще есть.
– Спасибо. У Даниэля не было семьи?
– Его мать умерла несколько лет назад, а с отцом он не общался. Потому-то и проблем с донорством органов не было, старик сказал: «Делайте что хотите». Представляете? На похороны почти никто из его семьи не пришел, кроме одной тетки. Или двух. Тоскливо как-то.