Стопроцентные чары. Пас 3. Совершенный флотер - стр. 35

– Да, самец! – взорвался Гуча и тут же со стоном уронил голову обратно на грудь Маккина.

– Позвольте объяснить, – попытался вклиниться в разговор русал.

– Молчи, поганец, я выбираю что тебе выгрызть сначала. А с тобой, гоблинская рожа, я пить ни в жизнь больше не буду. Осознаешь, что тут случилось плохого?

– Когда самец полез к самке? – То ли Шаркюль не понимал, что нарывается, то ли у него с самого утра врубился режим дотошности.

– Да, когда полез. – Гуча, видимо, ругнулся, но никто ничего не расслышал.

Шаркюль впал в глубокую задумчивость. От напряженной работы мозга у гоблина даже глаза закатились.

– Понял. – Комендант громко шмыгнул и утерся рукавом. – Я об этом читал. Случился период размножения.

Гуча всхрапнул и обессилено свесил хвост с бедра Маккина.

– А вы прикольные, – хмыкнула Аркаша. – Даже когда трезвые.

– Прошу прощения, – с чувством извинился Маккин. От смущения бедняга не знал куда себя деть.

– Не, ну зачем извиняешься? Так, господа, которые уже не в зюзю, вот вам краткий доклад. Вчера Шаркюль вырубился прямо на кровати Маккина. Сдвинуть его мог разве что бульдозер. Ночь холодна, одеял нам никто не дал, а спать, знаете ли, очень хотелось. Я сама позвала Макки к себе…

– Доча…

– Ты, кстати, между нами спал. И да, мы все спали в значении «сопеть и храпеть». – Аркаша раздраженно тряхнула волосами. – Мне хватает других проблем, поэтому харэ заморачиваться по всяким пустякам.

– Еще раз прошу у вас прощения, – виновато пробормотал Маккин.

– У меня слишком болит голова, чтобы приступать к откровенному членовредительству, – проворчал Гуча. – Но я запомнил ваши морды.

В коридоре послышались шаги.

– Эй, четыреста семнадцатая! – Голос Грегори звучал все громче, староста стремительно приближался к их комнате. – Вы уже проснулись?

– Ты не запер дверь? – всполошилась Аркаша.

– Нет. – Шаркюль задумчиво почесал подбородок.

– Блин!

Дернув на себя одеяло, Аркаша успела укутаться прежде, чем в комнату вошел Грегори. В то же время Маккин, видимо, уже привыкший постоянно прятаться, оттолкнулся ногами от кровати Аркаши и, кувыркнувшись назад вместе с Гучей, прямо на лету сорвал со своей постели одеяло и уронил его на себя. Перед глазами вошедшего старосты предстала следующая картина: на одной кровати лежало покрытое одеялом тело, на полу рядом с другой кроватью расположилось живое одеяльное иглу, из глубин которого настороженно поблескивали глаза, а посреди комнаты с невозмутимым видом застыл Шаркюль.

– Утра всем. – Грегори снисходительно оглядел весь беспорядок и, приблизившись к кровати Аркаши, осторожно потряс ее за лодыжку. – Вставай, друг. У нас с вами еще куча дел.