Стопроцентные чары. Пас 3. Совершенный флотер - стр. 12
Похоже, у Аркадии Теньковской появился свой личный рыцарь. Послушно следуя за широкой спиной, Аркаша клятвенно пообещала себе, что обязательно когда-нибудь отплатит Маккину за его самоотверженность.
К счастью, им повезло. К главной лестнице незаметно подобраться было невозможно, потому что пришлось бы проскочить мимо широко распахнутых створок двери, ведущей в общую гостиную. Из помещения как раз раздавался мощный бит (и где только успели раздобыть музыкальный центр?) и слышались голоса. Кто-то очень рьяно пытался перекричать музыку. А холл пустовал. На пути же к узкой лестнице, приютившейся за стеной справа от входа, никто их не потревожил. Ступени были непомерно высокими и предназначались скорее для четкого марша, чем для суетливого бегства. На узеньких оконцах, встречающихся через каждые десять ступеней, кое-где висела полупрозрачная надорванная по краям паутина. Эту тайную лестницу Аркаше показал Маккин – мастер поиска альтернативных путей, – и она частенько пользовалась ею, когда нужно было очень быстро скрыться от любопытных мальчишеских глаз местных жителей. Наверное, в этом и заключалась главная причина того, что за пару дней проживания в мужской общаге Аркашу так ни разу и не разоблачили. И холеная маскировка тут совершенно ни при чем.
Комната четыреста семнадцать встретила их запахом дынных булочек, кисловатым ароматом раздавленного крыжовника и танцующими Аркашиными носками.
Система из розовых и светло-зеленых полосок на хлопковой поверхности, которая обычно благополучно умещалась на ноге, ныне всецело господствовала на чьей-то маленькой мохнатой голове. Ну как, чьей-то… Голова-то была как раз очень даже знакома всем. Пестрый носок расположился на черно-белой макушке сурового Гучебея Фонвизина де Скаляри Шестого наподобие колпачка для сна. Свисающий мысок лихо крутился из стороны в сторону, а скунс, стоящий на задних лапах и упирающийся передними в край Аркашиной кровати, дергал попеременно то хвостом, то головой, придавая еще большую скорость своему носку. Судя по частоте дерганий, Гуча пытался подстроиться под ритм доносящейся из-за стены музыки – мощного рока, от которого подрагивали стекла. А еще зверька нещадно покачивало, отчего он периодически утыкался носом в покрывало.
Рядом с Гучей бойко отплясывал Шаркюль. Комендант общежития, в отличие от скунса, не ограничился одним позаимствованным из Аркашиной сумки предметом одежды. Разноцветные носки увешивали его как гирлянды елку: по одному на треугольных ушах, парочка торчала из-за шиворота, кислотно-желтый болтался у самого подбородка словно слюнявчик. В руках гоблин сжимал узорчатые комки из носков и тряс ими как маракасами. И, надо заметить, чувство ритма у него было намного лучше, чем у Гучи. Хотя и качало его ничуть не меньше.