Стопроцентные чары. Пас 2. Кроссовер масок - стр. 69
– Оттолкну? – тихо переспросил Маккин. Он наклонился к сидящей спиной к нему девушке так низко, что волосы его длинной челки заскользили по ее макушке.
– Если уж разделил со мной секрет, – интонации Аркаши наполнились беззаботной деловитостью, – то дели и дальше. Рассказывай, что тебя волнует, чего боишься, почему желаешь спрятаться. А после всего случившегося – и подавно. А то ишь, все беспокойство захапал себе! В одиночку страдает. Жадюга.
Лоб Маккина прижался к плечу Аркаши, сильные руки обхватили девушку, вжимая ее в спинку стула.
– Ой. – Она выронила тефтельку.
– Чуть-чуть, – шепнул юноша, – можно мне еще чуть-чуть побыть так?
– А… ладно. – Аркаша смиренно сложила руки на коленях, ощущая, как теплое дыхание Маккина шевелит ее взлохмаченные пряди, и те, скользя по воздуху, задевают локоть.
– Крутящийся вокруг русал с севера будет выставлять тебя в неприглядном свете. Одумайся.
– Пусть другие одумываются. – Аркаша сложила пальцы в кулаки и тюкнула ими друг о друга, изобразив приветственный (и воинственный) жест старосты вервольфов Рудольфа Фрая. – Ты лучше многих и вовсе не обязан кому-либо это доказывать.
– Я могу крутиться рядом? – Маккин сжал ее сильнее, и Аркаша всерьез забеспокоилась, что поглощенные тефтельки перепутают направление и дружно замаршируют обратно.
– Да… – просипела девушка. – Не будешь ты, прилипну я. А я временами бываю упорной. Наверное…
Маккин отстранился и поспешно прикрыл заалевшие щеки ладонями. Помявшись немного, он неуверенно, но довольно бодро предложил:
– Рогалик будешь?
Стакан выскользнул из рук девушки и с тяжелым стуком рухнул на стол, лишь каким-то чудом не разбившись.
– Какой рогалик?
– С крошкой шоколадной… – Маккин растерянно покосился на тарелку в своих руках, совершенно не понимая, почему Аркаша смотрит на сладкие рогалики так, как будто те могут внезапно атаковать…
4. Глава 4. Мальчик и его снег
Все краски меркнут в холоде жестоком,
Цвета становятся пустой незримой тенью,
Сиянье сгинет без следа во льду глубоком,
И обратится жизнь моя простой мишенью.
И стынет в жилах кровь, и губы снег кусает,
Дыханье облачком последним рвется в небеса…
Тепло твоей руки меня никак не отпускает,
Твоя поддержка помогает верить в чудеса.
И в лютый холод мне проложен путь без сожалений,
Покуда снег твой заключен в касаниях нежных,
Не страшен больше лед и мерзлых тишина мгновений,
Ведь под защитой я в твоих объятиях снежных…
Проснулась Аркаша вместе с рассветом. Вчерашний вечер она помнила смутно. Сытный ужин отпечатался в подкорке как одно из приятнейших воспоминаний, а что было дальше – все как в тумане. Похоже, она умудрилась вырубиться. Вчерашняя нагрузка все-таки истощила тело. Хотя продержалась дольше, чем могла даже мечтать.