Столпы земли - стр. 68

Он рассказал, что обитель Святого-Иоанна-что-в-Лесу основана три года назад в отошедшем Кингсбриджу владении; предполагалось, что она сможет обеспечивать себя всем необходимым, но в действительности все еще зависела от главного монастыря. Были и другие проблемы: священники, которым случалось провести там ночь, сетовали на плохое ведение служб, путешественники утверждали, что тамошние монахи грабители, ходили слухи и о творившихся там непотребствах… Тот факт, что Ремигиус не мог или не желал поведать подробности, служил еще одним доказательством того, что управление монастырскими делами осуществлялось спустя рукава. Филип ушел от него дрожа от гнева. Монастырь прославляет Бога. И если он не отвечает этой цели, он ничто. Кингсбриджский монастырь оказался хуже, чем ничто. Он позорил Бога. Но с этим Филип ничего поделать не мог. Самое большее, что он мог сделать, это навести порядок в одной из кингсбриджских обителей.

Всю дорогу, которая заняла два дня, Филип размышлял над скудными сведениями, полученными от Ремигиуса, и благочестиво обдумывал, как приступить к своим обязанностям. Лучше всего быть поначалу мягким, решил он. Обычно приора избирали монахи, но в обитель, которая являлась частью основного монастыря, он мог быть просто назначен. То, что Филип не был избран, означало, что рассчитывать на благосклонность монахов он не мог. Поэтому действовать придется с осторожностью. Сначала нужно разобраться в недугах, поразивших монашескую общину, а уж потом решать, как поступить. Ему следует завоевать уважение и доверие монахов, особенно тех, кто постарше, и кого может задеть его назначение. Затем, когда войдет в курс дела и укрепит свой авторитет, он предпримет жесткие шаги.

Но все вышло иначе.

Начало смеркаться, когда на второй день путешествия, верхом на лошадке, Филип добрался до места, которому суждено было стать его новым домом. В те дни там стояла лишь одна каменная постройка – часовня. (Опочивальню из камня Филип построил на следующий год.)

Остальные же представляли собой полуразвалившиеся лачуги. Филипу это не понравилось: все, что создавали монахи, должно было служить долгие годы, будь то свинарник или храм. Оглядевшись, он заметил и другие свидетельства небрежения, так неприятно поразившего его в Кингсбридже: заборов не было, сено вываливалось через открытую дверь сарая, а рядом с прудом, где разводили рыбу, возвышалась навозная куча. «Спокойно, спокойно», – сказал он себе, каменея лицом.

Сначала он никого не увидел. Так и должно было быть, ибо наступило время вечерней молитвы и большинство монахов обязаны были находиться в часовне. Понукая лошадку, он пересек поляну, направляясь к похожей на конюшню постройке. Юноша с соломой в волосах и бессмысленным взглядом просунул голову в дверь и удивленно уставился на Филипа.