Столкновение - стр. 31

Ведь это же всё совершенно неправильно!

И...

— Обязательно должна быть какая-то веская причина? — произносит Смоленский, по-прежнему пристально глядя в мои глаза. — Может быть сперва, сразу после аварии, она и была, не отрицаю. И я тебе о ней уже говорил. Но потом… — умолкает, заносит руку, явно собираясь убрать выбившуюся из причёски прядь с моего лица, но так и не дотрагивается, замирает ненадолго, и продолжает совсем тихо: — Может быть мне просто это очень надо? И я нуждаюсь. Побыть. Рядом. С тобой. Ещё. Хотя бы раз.

То ли в его словах совсем нет никакой логики, то ли у меня с рассудительностью полный побег... Не понимаю, что происходит. Он всё ещё не прикасается. Смотрит на меня так, будто ждёт чего-то ответного. А у меня всё внутри буквально вопит: “Да прикоснись ты уже!”. Но то, конечно же, остаётся глубоко-глубоко в закромах моего разума. На деле же я просто-напросто улыбаюсь. Настолько язвительно, насколько хватает моей выдержки.

— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — комментирую услышанное. — А я не настолько наивна.

Мне бы воды. Желательно, максимально холодной. А то очень жарко. Пить не обязательно. Несколько литров, со льдом, сверху на голову — вот, что действительно помогло бы. Глядишь, тогда бы не столь напряжённо чувствовалось… всё.

— В таком случае, просто ешь свой ужин, золотко, — спустя небольшую паузу, отзывается Тимур. — И не провоцируй меня больше.

Да кто ж его провоцирует?!

Сам… Ненормальный!

— Я просто собиралась выпить ещё одну таблетку, — ворчу уже вслух, вновь сосредоточившись на сумке.

Никакого волшебства, конечно же, не происходит. Обезболивающего внутри клатча, как не было, так и не появляется.

Нет в этой жизни счастья, однозначно!

С мыслью о последнем, грустно вздыхаю.

— Голова болит, — произношу, заметив мрачность на лице Смоленского. — Последние сутки выдались бессонными.

Явно ведь снова меня в наркоманских пристрастиях подозревать начал.

— Могу предложить аспирин, ничего другого в здешней аптечке нет. Но вряд ли он тебе поможет, учитывая, что ты пила до этого, — отзывается брюнет. — Впрочем, уровень окситоцина в твоём организме можно поднять и другим способом, — задумывается о чём-то своём.

О чём именно он там размышляет, поинтересоваться не успеваю. Мужчина придвигает одну из тарелок ближе к нам, после чего подцепляет порцию пасты на вилку и нагло запихивает мне в рот. А на мой возмущённый взгляд снисходительно поясняет:

— Если так и будешь болтать, мы и до утра отсюда не выйдем.

В чём-то он прав. Но я не поэтому молчу. Жую я до сих пор. И даже не особо упираюсь, когда окончательно обнаглевший Смоленский продолжает кормить меня дальше, не забывая и о себе. Ведь начать сопротивляться — значит, добровольно прикоснуться к нему. А у нас же вроде как договорённость о дистанции. Хотя, скорее всего, это я собственную совесть таким образом успокаиваю. Тем более, что…