Столичный доктор. Кодекс врача - стр. 32
– Что же, посмотрим аппендицит. – Я начал подниматься из-за стола.
– Есть еще кое-что, – с видом заговорщика произнес Моровский.
Ого, что-то новое. Какая-то дружественность промелькнула в его словах. С чего бы это?
– Говорите.
– Вот, посмотрите. – Он открыл папку, которую я завел для входящей корреспонденции, и достал газету.
«Московский листок», желтая газетка. Если бы не заметки самого Гиляровского, в руки брать противно было.
– И что здесь? – иронично спросил я. – В Люберцах родился двухголовый теленок, а Матрена из Алтуфьево сообщает, что земля скоро налетит на земную ось?
– На второй странице посмотрите, Евгений Александрович, – не прореагировал на явную издевку граф.
Я развернул газету. И что здесь? Пожар, кража, еще пожар… Вот о чем Моровский говорит! «…апрѣля с.г. произошелъ поединокъ между графомъ Ш. и приватъ-доцентомъ Б. Причиной послужило недостойное поведеніе графа Ш. Дуэлянты стрѣлялись на пистолетахъ. Б. получилъ удовлетвореніе. Происшедшее разсматривается въ особомъ порядке».
Теперь понятно, почему Моровский изменил отношение ко мне. До этого постоянно создавалось впечатление, что у нас тут вынужден скрываться принц в изгнании, которого нагрузили грязной работой. И вот что десяток слов в дешевой газетке делают! За своего принял! Ничего, я еще сделаю из Вацлава настоящего хирурга.
– Благодарю, – сказал я, складывая газету. – Оставлю на память.
– И еще. – Моровский вытащил из кармана листик. – Вот список тех, кто пытался с вами связаться или выразил участие…
– С этого и начинать надо, – нетерпеливо прервал его я. – Давайте. За это – отдельное спасибо. Извините, Вацлав Адамович, мне надо сделать пару звонков.
Ну, Сеченов само собой. Бобров с Руссолимо. Калашников тоже понятно. Считай, родственники. Блюдников с Серафимом. Ой, вдова! Ну, ее интерес понятен. Пропадет в застенках «зятек» – «Русскому медику» конец.
– Евгений Александрович! – В кабинет заглянул растрепанный Славка. – Там Винокуров пришел!
– Выпустили?!
Вот еще один сиделец вышел на свободу.
– Под надзор.
– Ну, зови его сюда. И сам заходи. Это дело тебя тоже касается.
Появился мрачный, заросший Емельян. В руках он теребил кепку, переступал с ноги на ногу. Сесть я ему не предложил, сам же встал.
– Спасибо вам, Евгений Александрович, – вздохнул Винокуров, опустил глаза в пол. – Спасли меня. Если бы не ваш разговор с Зубатовым…
– У меня для тебя, Емельян, плохие новости.
– Это какие же?
– Ты уволен.
– Что?!
Винокуров покраснел, открыл рот что-то резкое сказать, но тут же после тычка Славки, что стоял рядом, закрыл, даже зубы стиснул.