Столетняя война за нефть - стр. 1

Ничто не оказало такого влияния на историю прошлого века, как борьба за захват и удержание контроля над мировыми запасами нефти. Мы слишком мало знаем, каким образом вокруг этого сырьевого ресурса сформировали свое политическое и экономическое могущество деловые круги, в основном подконтрольные правительствам двух стран: Англии и позже – Соединенных Штатов.

К концу 1890-х годов Британия была во всех отношениях ведущей политической, военной и экономической силой в мире. Начиная с 1815 года Британское золото, ревностно оберегаемое Банком Англии, придавало необходимый вес фунту стерлингов как первооснове мировой кредитной системы. Прусское военное превосходство сыграло ключевую роль в победе над Наполеоном при Ватерлоо. Но именно Веллингтон и британцы присвоили себе всю славу, а вместе с ней и львиную долю мировых запасов золота, которые вскоре хлынули в Лондон. «Хорош, как стерлинг» в те времена звучало как высшая оценка надежности. Закон от 22 июня 1816 года объявил золото единственной мерой ценности в Британской империи. Все последующие 75 с лишним лет британская международная политика была озабочена лишь набиванием английских карманов – хранилищ Банка Англии – золотом из вновь открытых копей по всему миру, будь то в Австралии, Калифорнии или в Южной Африке. Естественным следствием этой сырьевой политики стала политика «стратегического отказа» конкурирующим государствам в доступе к тем же разведанным золотым месторождениям.

После 1815 года морское господство Британии было неоспоримо. Британские корабли перевозили британскую сталь, уголь и продукцию текстильной промышленности Манчестера. Десятилетиями английские мануфактуры были ведущими в мире.

Но за этим фасадом бесспорного мирового превосходства Британии скрывалась внутренняя гниль. Чем больше британские торговые дома расширяли кредитование мировой торговли, а банки лондонского Сити выводили свои капиталы для строительства железных дорог в Аргентине, Соединенных Штатах и в России, тем сильнее деградировала собственно английская экономика. В то время лишь немногие понимали, насколько беспощадна и закономерна связь между этими двумя процессами.

На определившем устройство пост-наполеоновской Европы Венском конгрессе 1814–1815 годов дипломатическими усилиями британского министра иностранных дел лорда Каслри Британская империя выторговала себе право властвовать над морями. В обмен она предложила коварные «уступки» габсбургской Австрии и остальной континентальной Европе, целью которых было сохранить раздробленную Центральную Европу слишком ослабленной, чтобы сопротивляться британской глобальной экспансии. Таким образом, сложившееся после Ватерлоо морское господство Британии (а вместе с ним и контроль над мировой морской торговлей) стало первым из трех столпов новой Британской империи. Товаропроизводители континентальной Европы, так же как и большей части остального мира, отныне были вынуждены следовать законам торговли, которые устанавливались в Лондоне страховой компанией Ллойда (морское страхование) и банковскими синдикатами. В то время как крупнейший на тот момент в мире Королевский Британский флот поддерживал безопасность на основных морских путях и обеспечивал британские торговые суда бесплатной «страховкой», судовладельцы других стран были вынуждены страховать свои суда от пиратства, катастроф и военных действий в лондонском страховом синдикате Ллойда.

Кредит и банковские векселя лондонского Сити были необходимы практически для каждой финансовой операции в мировой морской торговле. Частный Банк Англии – сам в свою очередь порождение крупнейших финансовых дельцов лондонского Сити (как назывался этот район финансистов), принадлежавших к таким семействам, как Бэринги, Хамбро и Ротшильды, – управлял крупнейшим в мире золотым запасом, рассчитывая свои действия так, чтобы при желании можно было безжалостно утопить любой конкурирующий рынок в потоке английского экспорта. Бесспорное господство Британии в международном банковском деле после 1815 года стало вторым столпом ее имперского могущества.