Сто лет - стр. 9
Преданный Вам
Юханнес Иргенс Крог, шкипер.
P.S.: Извините за почерк, мне привычнее писать цифры.
Кто-то провез по вымощенному камнем двору тачку на колесах с железным ободом. Под окном у входа в погреб болтали две служанки, вынесшие туда остатки воскресного обеда. Сара Сусанне смотрела на скворца, который в саду собирал урожай еще не созревшей рябины. День за окном был сверкающе ясный.
– Ну что?.. – склонилась к ней мать.
– Мама… – прошептала Сара Сусанне, и сидевшие вокруг сестры затаили дыхание.
– Надеюсь, ты не собираешься на всю жизнь остаться старой девой? – начала мать, когда Сара Сусанне так ничего больше и не сказала.
– Нет…
– Юханнес Крог очень симпатичный и красивый мужчина! И вполне солидный. Ему всего двадцать шесть лет! К тому же мы в родстве с ними через его отца, Йенса Крога. Арнольдус и Северин были крестными отцами его племянника. Мы с твоими единокровными братьями и сестрами тесно связаны с Крогами. Милая Сара Сусанне… А заикается он от того, что сильно нервничает.
– Вы заметили, у него глаза как у нашей Буланки? Такие же большие и блестящие! – воскликнула Анне София.
– Меня не пугает его заикание! Но…
Мать вздохнула. Она сидела слишком близко, их разделял только стол. Когда она положила руку на плечо Саре Сусанне, той показалось, что она уже попала в заточение.
– Ну, раз так, ладно… Можешь подождать с ответом до возвращения Арнольдуса. Никто не сможет сказать, что я к чему-то принуждаю своих детей!
– Может, он согласится жениться на мне, если ты ему откажешь? – засмеялась Эллен.
– Что за глупости! – Фру Линд вскинула голову и по очереди оглядела своих дочерей.
– Не все же выходят замуж по любви, – буркнула Амалия и смущенно взглянула на мать.
– А может, Сара Сусанне задумала купить себе отдельную усадьбу и жить вообще без мужа, как Иверине в Торстаде, – заметила Эллен.
Она имела в виду их единокровную сестру, которую они любили и к которой относились с большим уважением. Иверине прекрасно справлялась со своим хозяйством с помощью экономки Перулине. Никто не устраивал таких интересных рождественских вечеров, как она. У нее мужчинам не удавалось завладеть беседой и приходилось говорить о том, что интересно хозяйке.
– Любовь… она всякая бывает… Кое-кто ее не замечает, даже если она совсем близко… Хваленое бурление в крови мимолетно, как весенний шквал. На этом жизнь не построишь, – вздохнула мать.
– Но, мама! Ты всегда так красиво говорила о папе, разве это была не любовь? – мягко спросила Анне София.
– Милая Анне, тебе был всего год, когда он умер. У меня было много времени, чтобы подумать о нем и обо всех моих сиротках. Мне это стоило много любви и труда. – Мать снова вздохнула и поднесла к глазам носовой платок.