Сто имен - стр. 6
– Я должна кое в чем признаться.
– Обожаю слушать признания.
– Когда ты приняла меня на работу, я была в таком восторге! И первым делом решила написать ту самую историю про гусеницу.
– Вот как?
– Конечно, я не могла взять интервью у гусеницы, но этот образ послужил бы затравкой для рассказа о людях, которые хотят летать, но не могут. О том, что такое – чувствовать, что ты прикован к земле, крылья обрезаны. – Китти посмотрела на Констанс: тело, почти сливающееся с больничной постелью, огромные глаза, и чуть не разрыдалась. Она знала, Констанс понимает ее с полуслова. – Я взялась за расследование… Прости! – Китти зажала рукой рот, пытаясь сдержаться, и все же слезы хлынули. – Выяснилось, что я ошибалась. Эта гусеница, про которую я говорила, которая живет на олеандре, она все-таки потом летает. Она превращается не в бабочку, а в мотылька. – Глупо плакать, но ведь не о гусенице она рыдает, о себе: в тот раз, как и в этот, сюжет выскользнул у нее из рук, но теперь последствия ее упущения катастрофические. – Меня отстранили от эфира.
– Тебе же на пользу. Будешь снова рассказывать свои сюжеты, когда все уляжется.
– Нет у меня больше сюжетов. Я все время боюсь снова провраться.
– Больше такого не случится, Китти. Знаешь, чтобы раскрыть сюжет, чтобы найти истину, как я говорю, не нужно отправляться боевым строем, паля из всех орудий и обличая ложь. И не всегда истина – открытие всемирного значения. Просто доберись до настоящего, до сути.
Китти закивала, шмыгнула носом.
– Прости, я не за тем шла, чтобы говорить о себе. Мне так жаль. – Она подалась вперед, сидя на стуле, уронила голову на постель, стыдясь смотреть Констанс в глаза, стыдясь самой себя: ее подруга тяжело больна, ей хватает о чем беспокоиться, а она и в больничную палату свою ерунду притащила!
– Тшш, – шепнула Констанс, ласково проводя рукой по волосам Китти. – Такая концовка мне еще больше нравится. Значит, бедная гусеница все-таки поднимется в воздух.
Китти подняла голову и увидела, какое измученное у Констанс лицо.
– Ты как? Позвать сестру?
– Нет-нет. Иногда находит, – ответила Констанс. Веки ее отяжелели, накрыли глаза. – Немножко посплю и снова буду в порядке. Ты не уходи, нам еще о многом нужно поговорить. Например, о Глене. – Она с усилием улыбнулась.
Китти кое-как улыбнулась в ответ.
– Спи, – шепнула она. – Я тут рядом посижу.
Констанс всегда умела читать по лицу Китти, любую ее ложь угадывала в тот же миг.
– Не беда, он не особо мне нравился.
И ее веки сомкнулись.
Китти присела на подоконник в палате, смотрела, как проходят внизу люди, прикидывала, каким путем возвращаться домой, чтобы никому не попадаться на глаза. Звуки французской речи вывели ее из транса, она оглянулась в изумлении: Констанс только ругалась на родном языке, сверх того за десять лет знакомства Китти не слышала от нее ни одного французского слова.