Стивен Хокинг. Непобедимый разум - стр. 31
Для Хокинга в одночасье все переменилось. Свою реакцию он описывает с типичной для него сдержанностью: “Мысль, что я неизлечимо болен и через несколько лет могу умереть, застала меня немного врасплох. Как могло такое случиться со мной? Почему меня вдруг отрезали от жизни? Но пока я лежал в больнице, я видел там знакомого парня, умиравшего от лейкемии. Он лежал на соседней койке, и это было тяжелое зрелище. Значит, кому-то пришлось еще хуже, чем мне. По крайней мере, меня хоть не тошнило. И всякий раз, когда мне хочется пожалеть себя, я вспоминаю того парнишку”.
И все же поначалу Хокинг не справлялся с депрессией. Он не знал, что делать, что станет с ним дальше, с какой скоростью будет прогрессировать болезнь и в чем это выразится. Врачи советовали заниматься диссертацией, но с диссертацией и без того проблем хватало, и это угнетало Стивена почти так же сильно, как болезнь. Какой смысл продолжать трудиться над работой, за которую он, скорее всего, даже не успеет получить диплом? Дурацкая выдумка, лишь бы занять разум, пока тело умирает. Он забился в свою комнату в Тринити-холле и не показывался на людях, однако решительно утверждает: “Журналы выдумывают, будто я тогда запил. Преувеличивают. Да, героем трагедии я себя чувствовал. И запоем слушал Вагнера”.
“Мне снились в ту пору тревожные сны, – вспоминает он. – Перед тем как мне поставили диагноз, я страшно скучал. Казалось, жизнь утратила смысл, ничем не стоит заниматься. Но вскоре после того, как я вышел из больницы, мне приснилось, что я осужден на казнь. И вдруг я понял, как много мог бы успеть, если б меня пощадили. Несколько раз мне снилось, будто я жертвую жизнью, спасая кого-то. Раз уж мне все равно предстояло вскоре умереть, хотелось бы умереть с пользой”.
Фрэнк Хокинг пустил в ход все свои связи в медицинском мире. Он обращался к специалистам, занимавшимся схожими недугами, но безуспешно. Поначалу врачи надеялись, что состояние Стивена стабилизируется, однако болезнь быстро прогрессировала. Вскоре они уведомили молодого человека, что жить ему осталось не более двух лет. Его отец обратился к Деннису Сиаме с личной просьбой: помочь Стивену поскорее завершить диссертацию. Сиама, видевший научный потенциал Хокинга и не желавший, чтобы тот поспешностью скомпрометировал себя, пусть даже перед смертью, отклонил эту просьбу.
Прошло два года. Течение болезни замедлилось. “Я не умер. И хотя над будущим нависла мрачная туча, я вдруг, к собственному изумлению, обнаружил, что радуюсь теперь жизни больше прежнего”. Ему пришлось ходить с тростью, но в целом все обстояло не так уж плохо. Перспектива полной инвалидности и смерти хоть и не отменилась, однако на какое-то время отступила. И тогда Сиама сказал: раз Стивену суждено еще сколько-то прожить, нужно писать диссертацию. Хокинг получил отсрочку – временную, небезусловную – и понял, как драгоценна жизнь и сколько в ней нужно успеть.