Стиратель - стр. 21

Я перебил "красноречие" филёра: – Но ведь, действительно, не знаю об этих проклятых деньгах! Вот попал, а! Что же мне делать? С одной стороны менты, с другой преступники! Я же реально не видел никаких бабок! Что же мне теперь ни за что голову в петлю совать?

– Твоя ситуация, действительно, такая и это будет самым лучшим вариантом, – поддакнул мужик, – по крайней мере, умрёшь легко! Ты же не докажешь, что не брал их! Нужны свидетели.

– Но меня, пьяным в бурьяне, разбудил один из этих злодеев – Змей. Он может подтвердить.

Подсадной оказался не таким простачком, как мне подумалось вначале. Он быстро сориентировался: – А откуда ты знаешь его кличку, если говоришь, что ничего не видел?

Вначале я даже потерял дар речи от неожиданного вопроса, и меня бросило в пот. Но затем совладал с собой и вспомнил, что разбойник стращал убийством при очередной встрече со Змеем.

– Думаю, что разбудивший меня в бурьяне урка и был он. Угрожал смертью.

С души словно камень свалился, а мужик нервно забегал глазами: – Где же теперь его найдёшь, злоумышленники попросту не светятся! Да и не слышал я никогда, чтобы грабители в свидетелях ходили. В общем, плохи твои дела, парень. Понимаешь, скажу тебе без обиды: меня, например, ты не убедил в невиновности. Говоришь как-то туманно, без эмоций, хотя и знаешь, что тебя ждёт в любом случае! И судья не поверит, как и следователь. Это точно. Мой совет: если знаешь что, признайся! Нето хана тебе! В лучшем случае – умрёшь! В худшем, сделают инвалидом, проклинать жизнь станешь и не рад будешь никаким деньгам.

Я понял, что это бесполезная болтовня. От меня требовался только один ответ: сказать, где "капиталы" или кто взял их? "Но тогда выяснится, что я всё врал, а значит и в курсе разборки налётчиков! А судья может, увидеть меня и одним из них! Кто это опровергнет? Если человек лжёт, значит, на то есть причина! Да и менты, конечно, не признаются в том, что присвоили финансы. Они меня здесь и лишат жизни!" От этих мыслей мне стало холодно, даже зубы застучали. В голове водоворотом завертелись вопросы: "Как быть? Что делать? Конец при любом исходе дела!"

– Мне больше нечего говорить, – сказал я подсадному, – жаль, мало пожил! Видно судьба такая! Родителей жалко, боюсь, не переживут.

– Не завидую я тебе, землячок. Ох, нехорошо будет! – мужик потерял интерес и отвернулся.

Вскоре меня вызвали на допрос, видимо, держали под наблюдением наш разговор. Следователь испытующе разглядывал меня, возможно, пытался понять к чему я пришёл в общении с "уткой": – Садись и жди. Сейчас приду.