Стильная жизнь - стр. 41
У него был такой голос, что не поверить ему было невозможно. Голос выдавал его волнение, хотя глаза оставались прежними.
– У тебя особый тип выразительности, – продолжал Илья. – Очень современный, блистательно современный, я бы сказал. Гламур!
– Что-что? – удивилась Аля. – Что значит – гламур?
– Да все значит. Манеру разговаривать, молчать, двигаться или быть неподвижной… Стильность!
У Али слегка зарделись щеки: ей никогда не приходилось слышать такого изысканного комплимента, да еще от человека, лет на пятнадцать старше.
Впрочем, Илья тут же добавил нечто прямо противоположное только что сказанному:
– Кстати, что это на тебе за платье такое идиотское?
– Почему идиотское? – Аля растерянно посмотрела на свое платье.
А ей-то казалось, что ей идет этот нежный розовый цвет! К светлым волосам идет…
Волосы у Али были особенные, даже Нелька говорила, что не встречала таких ни у одной клиентки. Из-за светлости своей они казались нежными и мягкими, а на самом деле были такими жесткими, что выглядели пышными без укладки и без капли лака.
Аля даже специально приглаживала их иногда: ей казалось, что голова напоминает одуванчик.
Вот к ним и подбиралось розовое платье – легкое, воздушное, с широким поясом и с кружевом у высокого ворота, скрывавшего острые ключицы. Недлинные волосы чуть касались плеч и путались в кружевах…
И не в джинсах же «Наф-Наф» идти на конкурс, не в переливалочках из «Титаника»!
– Конечно, идиотское, – безжалостно повторил Илья. – Надо ничего о себе не знать, чтобы упаковаться в такую конфетную обертку.
Но несмотря на его безжалостный тон, Алина растерянность тут же прошла.
– Что же мне надеть на второй тур? – спросила она, забыв, что полчаса назад сомневалась, предстоит ли он ей вообще.
– Вот это другой разговор! Что-нибудь, что подчеркивало бы фигуру и не стесняло движений. Даже не то что не стесняло, а вот именно оттеняло бы каждое твое движение. Понятно?
Он говорил красиво и ясно. Аля с удовольствием вслушивалась в музыку его интонаций – особенно после нервных, обрывистых слов, которых столько слышала за последние несколько дней.
– Черное? – спросила она.
– Черное – всегда хорошо, – согласился Илья. – Матово-черный цвет… И к глазам твоим пойдет. Только сильно не оголяйся, этого не любят. Джинсы черные надень, блузку какую-нибудь. Смотри не переборщи, все-таки не на похороны, – добавил он и улыбнулся, развеивая излишне серьезное впечатление от своих слов.
Илья допил коньяк, сделал последний глоток кофе. Аля свой коньяк не пила: знала, что от спиртного у нее мгновенно начинает кружиться голова, а ведь предстояло еще вернуться в ГИТИС. Пирожное она надкусила, но есть от волнения не стала.