Стихотворение Игоря Северянина «В парке плакала девочка…». Путеводитель

Борисова О. Пространство текста как материального объекта // Вестник Оренбургского гос. ун-та. 2003. № 4. С. 158–162.

См. общематематическое, еще не специализированное определение топологии в формулировке Иоганна Листинга (1847): «Под топологией будем понимать учение о модальных отношениях пространственных образов – или о законах связности, взаимного положения и следования точек, линий, поверхностей, тел и их частей или их совокупности в пространстве, независимо от отношений мер и величин» (Листинг И. Б. Предварительные исследования по топологии / Пер. с нем. Э. Кольмана. М.; Л.: Гостехтеоретиздат, 1932. С. 35).

Степанов Ю. С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. М.: Наука, 1985.

Топоров В. Н. Пространство и текст // Из работ московского семиотического круга / Сост. Т. М. Николаевой. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 455–516.

Ср.: Филиппов А. Ф. Теоретические основания социологии пространства. М.: Канон-Пресс-Ц, 2003. С. 19–21.

Павлов И. П. Краткий очерк высшей нервной деятельности // Павлов И. П. Полн. собр. соч. Т. 3. Кн. 2. М.; Л., 1951. С. 157.

Мерлин В. С. Лекции по психологии мотивов человека. Пермь: ПГПИ, 1971; Нюттен Ж. Мотивация // Экспериментальная психология. Вып. 5. М., 1975. С. 49–58; Кочубей Б. И. Об определении понятия ориентировочной реакции у человека // Вопросы психологии. 1979. № 3. С. 35–46; Лоренц К. Оборотная сторона зеркала: Опыт естественной истории человеческого познания. М.: Республика, 1998. С. 244 и след. (1‑е изд. – 1973); Зайцев А. И. Культурный переворот в Древней Греции VIII–V вв. до н. э. СПб.: СПбГУ, 2001. С. 156.

Левитин Д. На музыке: Наука о человеческой одержимости звуком. М.: Альпина нон-фикшн, 2023. С. 87–88. Англ. изд. вышло в 2006 году.

Сильман Т. Мысль – образ – чувство – звук // Сильман Т. Заметки о лирике. Л.: Сов. писатель, 1977. С. 72–73. Единого алгоритма, позволяющего отличить прозу от стиха, конечно, не существует (об этом писал уже Борис Томашевский: Томашевский Б. [В.] Русское стихосложение. Метрика. Пг.: Academia, 1923. (= Вопросы поэтики; Вып. II.) С. 7), но это не препятствует интенции их различения – даже если она мотивирована внелингвистическими обстоятельствами (о проблемах, которые встают в этом случае перед стиховедами, см.: Пильщиков И. А. Понятия «стих», «метр» и «ритм» в русской стиховедческой традиции // Труды Института русского языка им. В. В. Виноградова. 2017. Т. XI: Славянский стих. С. 12–30). Так, например, из замечательной по информативной и теоретической основательности книги Дмитрия Кузьмина о моностихе, изначально подразумевающей «систему обозначений, при которой поэзия противопоставляется прозе», в итоге предлагается извлечь тот вывод, что «признание стихотворности моностиха связано с представлением о стихе как явлении формально-содержательном, не поддающемся определению в отрыве от семантики текста и слова в нем» (Кузьмин Д. В. Русский моностих: Очерк истории и теории. М.: Новое литературное обозрение, 2016. С. 7, сн. 1; 349). Говоря иначе: стих не проза в силу разных и по-разному востребованных обстоятельств.

Бюхер К. Работа и ритм / Пер. с нем. С. С. Заяицкого. М.: Новая Москва, 1923. С. 34. Как кажется, Бюхер в данном случае осознанно или невольно следует за Вильгельмом Вундтом (которого он упоминает бегло и только единожды), видевшим источник и первооснову речи в движении как телесной реакции на те или иные раздражители. Причина звука, а значит и речи – физическая артикуляция, и «потому звук является миметическим выражательным жестом» (Вундт В. Народнопсихологическая грамматика. Киев, 1910. С. 121).

Башляр Г. Грезы о воздухе. Опыт о воображении движения / Пер. Б. М. Скуратова. М.: Изд-во гуманитарной лит-ры, 1999. С. 17–18. Французское название книги Башляра: L’air et les songes – «Воздух и мечты».

Там же. С. 18.

На недоумение некоторых приятелей моей завороженностью стихотворением «В парке плакала девочка…» я отвечал себе цитатой из «Комментария» Владимира Набокова к «Евгению Онегину»: «Эта цепь реминисценций может превратиться у схолиаста в разновидность помешательства» (Набоков В. В. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин» / Ред. перевода Н. М. Жутовская. СПб.: Искусство, 1998. С. 104).

Светланов В. Символическая симфония (Опыт стихийной симфонии) // Бей!.. Но выслушай! Эго-футуристы. Альманах VI [И. Игнатьев, В. Шершеневич, Вс. Светланов., Д. Крючков]. СПб.: Петербургский глашатай; Тип.-лит. т-ва «Свет», 1913 (https://traumlibrary.ru/book/ego-pg06/ego-pg06.html). О Всеволоде Светланове (Г. И. Маркове) см. далее.

Будущий поэт родился и до девяти лет жил в Петербурге, после разрыва отношений родителей переехал с отцом в имение дяди, М. П. Лотарёва, Сойвола на реке Суда под Череповцом, закончил четыре класса Череповецкого реального училища (1898–1903). Впервые псевдоним поэта появился в печати на обложке листка со стихотворением «Памяти А. М. Жемчужникова» (1908) и отделялся от имени дефисом: Игорь-Северянин. Впоследствии он печатается двояким образом, но преимущественно без дефиса (подробно: Терёхина В. Н., Шубникова-Гусева Н. И. «За струнной изгородью лиры…»: Научная биография Игоря Северянина. М.: ИМЛИ РАН, 2015. С. 63–70). См. также: Бондаренко В. Северянин: «Ваш нежный, ваш единственный…» («Жизнь замечательных людей»: Малая серия). М.: Молодая гвардия, 2018. Сам Северянин неизменно употреблял в подписях дефис. Вероятно, в этом можно увидеть важную для поэта семантику, сближавшую написание имени с идеограммой. Но поэт мирился с тем, что в подавляющем количестве изданий его псевдоним печатался без дефиса (кроме того, есть много дарственных надписей, где он именуется без дефиса, – у Ф. Сологуба в посвящениях поэту так и вообще употреблялось «полное имя» поэта: Игорю Васильевичу Северянину), позволяя следовать уже сложившейся биобиблиографической традиции.

Цит. по: Северянин И. Царственный паяц: Автобиографические материалы. Письма. Критика / Сост. В. Н. Терехина, Н. И. Шубникова-Гусева. СПб.: Росток, 2005. С. 303, 344, 362.

Гумилев Н. Письма о русской поэзии. М.: Современник, 1990. С. 170.

См.: Северянин И. Царственный паяц. С. 421, 423.

Философов Д. В. Смехотворные басни // Речь. 1913. 13 (26 января). № 12. С. 2.

Многочисленные примеры негативных отзывов о поэзии Игоря Северянина собраны Сергеем Бобровым: Бобров С. Северянин и русская критика // Северянин И. Царственный паяц. С. 311–317.

Там же. С. 298, 313, 315, 414, 511, 537. См. также: Крусанов А. Русский авангард. Т. 1. Кн. 2. Боевое десятилетие. М.: Новое литературное обозрение, 2010. С. 538–540.

Кузмин М. К. Д. Бальмонт // Кузмин М. Проза и эссеистика: В 3 т. Т. 3. М.: Аграф, 2000. С. 246.

Карпов П. И. Встречи с Блоком // Александр Блок: Исследования и материалы. Л.: Наука, 1991. С. 273–274. Карпов описывает вечер «Писатели – воинам», устроенный Ф. Сологубом в пользу лазарета деятелей искусств 25 января 1915 года в Александровском зале Городской Думы. Карпов не преувеличивает: на следующий день газеты сообщали, что «самый шумный успех» выпал на долю Северянина (хотя на том же вечере выступали Блок, Ахматова, Кузмин, Ремизов, Мандельштам и другие поэты) (Биржевые ведомости. 1915. 26 янв. С. 4. Вечерний вып.).

Иванов Г. Петербургские зимы // Иванов Г. Собр. соч.: В 3 т. Т. 3. М.: Согласие, 1994. С. 30–31.

Северянин И. Громокипящий кубок. Ананасы в шампанском. Соловей. Классические розы / Изд. подгот. В. Н. Терёхина, Н. И. Шубникова-Гусева. М.: Наука, 2004. С. 105. В наиболее полном на сегодня собрании сочинений Игоря Северянина (Северянин И. Соч.: В 5 т. / Сост. В. А. Кошелев, В. А. Сапогов. СПб.: Logos, 1995–1996) это стихотворение печатается со словом грезо-фарс, через дефис (Т. 1. С. 355). В первом издании сборника «Ананасы в шампанском» это слово печаталось без дефиса и с буквой ё.

Голиков В. Игорь в Куоккале // Солнце России. 1913. № 19 [170]. Михаил Петров полагает, что речь в стихотворении идет не о вымышленном, а о реальном лице – Анне Воробьевой, отношения поэта с которой были темой окололитературных пересудов (Петров М. Игорь-Северянин. In atrium post mortem. 9 // Русское информационное поле (06.02.2019): http://ruspol.net/ruspol.net/?p=191&news=7349).

Зайцев П. Н. Воспоминания. М.: Новое литературное обозрение, 2008. С. 203. Мемуарист Петр Никанорович Зайцев, друг и помощник Андрея Белого, литератор и активный участник культурной жизни Москвы 1910‑х годов, вспоминает о выступлении Северянина зимой 1913 года на заседании Общества свободной эстетики в доме Востряковых на Большой Дмитровке, организованном Валерием Брюсовым.

Фидлер Ф. Ф. Из мира литераторов: Характеры и суждения / Вступ. статья, сост., пер. с нем. К. М. Азадовского. М.: Новое литературное обозрение, 2008. С. 660.

Лившиц Б. Полутораглазый стрелец. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1978. С. 129. Он же упоминает о двух воздыхательницах, посетивших на его глазах квартиру Северянина на Средней Подьяческой. О ревнивом тщеславии Маяковского и трудно скрываемой зависти к Северянину см.: Масаинов А. Маяковский – поэт и человек (1930) // Русский футуризм. С. 623–624.

Зайцев Б. Вячеслав Иванов // Иванова Л. Воспоминания: Книга об отце. М.: РИК «Культура», 1992. С. 332.

Кузмин М. Брюсов. «То мореплаватель, то плотник» // Кузмин М. Проза и эссеистика: В 3 т. Т. 3. М.: Аграф, 2000. С. 344.

Панова Л. Мнимое сиротство: Хлебников и Хармс в контексте русского и европейского модернизма. М.: ВШЭ, 2018. С. 515.

«Наряду с банальностью и пошлостью в пореволюционных стихах Северянина встречалась иногда приятная старомодная простота, неожиданная у автора „Ананасов в шампанском“. Но тот искрометный напиток, который пленил Сологуба и Брюсова в „Громокипящем кубке“, за эти годы выдохся» (Струве Г. Русская литература в изгнании. Изд. 2‑е. Париж, 1984. С. 159). Ирина Одоевцева вспоминает о словах критика, сотрудника рижской газеты „Сегодня“ Петра Пильского о Северянине 1930‑х годов: «Страшное дело для поэта пережить себя, умереть при жизни» (Одоевцева И. На берегах Сены. М.: Худож. лит., 1989. С. 19).

Моравская М. Плебейское искусство: Об Игоре Северянине // Северянин И. Царственный паяц. С. 535, 536. Впервые: Журнал журналов. 1917. № 10. Март. С. 7. Об отношении поэта к Моравской можно судить по стихотворению «Поэза о поэтессах» (1916), где он записывает ее – наряду с Анной Ахматовой и Любовью Столицей – в мелочные и безликие «стихотворки» (Северянин И. Соч.: В 5 т. Т. 2. С. 349).

Coleman J. Foundations of Social Theory. Cambridge, MA: The Belknap Press of Harvard UP, 1990. P. 251–252; Becker H. Outsiders. Studies in the Sociology of Deviance. New York; Free Press, 1991. P. 25–40.

«Ректориат» Академии, как указывалось здесь же, составили Игорь Северянин, Константин Олимпов (сын К. М. Фофанова), Георгий Иванов, Грааль-Арельский, а в роли предтеч выступали Константин Фофанов и Мирра Лохвицкая (Русский футуризм. Теория. Прагматика. Критика. Воспоминания / Сост. В. Н. Терёхина, А. П. Зименков. М.: Наследие, 1999. С. 130). Об истории написания манифеста: Иванов Г. Петербургские зимы // Иванов Г. Собр. соч.: В 3 т. Т. 3. М.: Согласие, 1994. С. 28–29.

«Вы узнаете его? Ведь это капитан Лебядкин? – шепнул мне Блок. – Новый талантливый капитан Лебядкин» (Гуревич Л. Из воспоминаний о Блоке // Литературное наследство. М.: Наука, 1982. Т. 92: Александр Блок. Новые материалы и исследования. Кн. 3. С. 845; Гиппиус Вас. Встречи с Блоком // Александр Блок в воспоминаниях современников: В 2 т. Т. 2. М.: Худож. лит., 1980. С. 85.

В 1915 году Велимир Хлебников каламбурил: «Игорь Усыплянин» (Хлебников В. Собр. соч.: В 6 т. Т. 6. Кн. 2. М.: ИМЛИ РАН, 2006. С. 83). Нарочито «заумный» Алексей Крученых недоброжелательно вспомнит о Северянине в стихотворении «Зудуса» (сборник «Голодняк», 1922). Здесь, адресуясь к Музе (Музке), автор предлагает ей отведать его мозг, прожаренный «как шашлык» с перцем «румян и кислот», – в надежде, что он понравится ей «больше чем обрюзгший размазанный Игоря Северянина торт!» (Крученых А. Стихотворения. Поэмы. Романы. Опера. СПб.: Академический проект («Новая библиотека поэта. Малая серия»), 2001. С. 141. Пунктуация, т. е. ее отсутствие – автора). См. также: «Северянин был еще напечатан в двух-трех будетлянских книгах, но этим дело и ограничилось. Никакого серьезного союза у нас с этим „дамским мармеладом“ и певцом отдельных кабинетов, конечно, не могло быть. Закончилась эта случайная связь весьма скоро: в 1914 <…> Мы не были связаны с фабрикантами поэз для мещанских девиц» (Крученых А. Е. Наш выход: К истории русского футуризма (1932) // А. Е. Крученых. К истории русского футуризма: Воспоминания и документы / Вступ. ст., подгот. текста и комм. Н. Гурьяновой. М.: Гилея, 2006. С. 136, 137).

Философов Д. В. Смехотворные басни // Речь. 1913. 13 (26 января). № 12. С. 2.

Масаинов А. Маяковский – поэт и человек (1930) // Русский футуризм: Стихи. Статьи. Воспоминания / Сост. В. Н. Терёхина, А. П. Зименков. СПб.: Полиграф., 2009. С. 620.

Панова Л. Мнимое сиротство. Хлебников и Хармс в контексте русского и европейского модернизма. С. 502–515.

Захариева И. Творчество Игоря Северянина в эмиграции (проблема историко-литературной интерпретации) // Opera Slavica. 2007. Vol. 17. № 1. P. 29, 30.

Различие в таком отношении к традиции подчеркнул Александр Бенуа в рецензии на выставку Союза русских художников 1910 года. Бенуа разделил всех участвовавших в ней живописцев на авангард, центр и арьергард, назвав «авангардом» художников (во главе с М. Ларионовым), которые, по его мнению, дальше других зашли в разрушении художественных норм. Себя Бенуа зачислил в центристы (Вакар И. Трубный хор голосов здоровых людей: «Бубновый валет» – история художественного общества с 1910 года // Наше наследие. 2005. № 75/76. С. 132). Схожим образом складываются представления об авангардистах и более умеренных по сравнению с ними модернистах в литературе начала XX века. См., напр.: Руднев В. П. Словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты. М.: Аграф, 1997. С. 12–14. Впрочем, иногда оба термина употребляются как взаимозаменимые: Саруханян А. П. К соотношению понятий «модернизм» и «авангардизм» // Авангард в культуре XX века (1900–1930 гг.): Теория. История. Поэтика: В 2 кн. / Под ред. Ю. Н. Гирина. М.: ИМЛИ РАН, 2010. Т. 1. С. 9. О понятии «массовая культура»: Руднев В. П. Словарь культуры XX века. С. 155–159.

Иванов Г. Петербургские зимы // Иванов Г. Собр. соч.: В 3 т. Т. 3. С. 26. Иванов пишет, что это была брошюра «страниц в шестнадцать (названия уже не помню), имевшая сложный подзаголовок: такая-то тетрадь, такого-то выпуска, такого-то тома. На задней стороне обложки было перечислено содержание всех томов и тетрадей, приготовленных к печати, – что-то очень много». Этому описанию всецело соответствует название брошюры Северянина «Колье принцессы. Первая тетрадь третьего тома стихов. Брошюра 27» (СПб.: Тип. И. Флейтмана, 1910. Весна. 16 с. На 3‑й сторонке обложки помещено объявление о готовящихся брошюрах с 28 по 32‑ю). Отмечу попутно ошибку Иванова в указании номера квартиры Северянина: «жил в квартире № 13. Этот роковой номер был выбран помимо воли ее обитателя». Правильный адрес: Средняя Подьяческая, дом 5, кв. 8 (см. письмо Северянина от 26 мая 1911 года в Литературный фонд с обратным указанием адреса: Игорь Северянин. Переписка с Федором Сологубом и Ан. Н. Чеботаревской / Публ. Л. Н. Ивановой и Т. В. Мисникевич // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2005–2006 годы. СПб., 2009. С. 699). Мемуаристы, побывавшие у Северянина на Подьяческой, согласно отмечают контраст между салонно-будуарной поэзией и более чем скромным жильем поэта.

Северянин И. Громокипящий кубок. Ананасы в шампанском. Соловей. Классические розы. С. 8.

Анчар. Молодежь и Игорь Северянин // Биржевые ведомости. 1915. 6 июня. Вечерний вып. С. 3. Цит. по: Крусанов А. Русский авангард. Т. 1. Кн. 2. С. 616.

Сёдергран Э. Игорь Северянин // Сёдергран Э. Большой сад / Пер. со швед. Н. Г. Озеровой. М.: Арт Волхонка, 2023. С. 385, 386. Сёдергран принадлежат переводы двух стихотворений Северянина на шведский язык («Увертюра» (1915) и «Озеровая баллада» (1910), напечатанные в том же журнале (1922. № 5), и оставшиеся неизданными переводы стихотворений «Тринадцатая» и «Валентина». Она же сыграла ведущую роль в популяризации Северянина в модернистских кругах Финляндии и Швеции: Клапури Т. Сёдергран и Северянин, или Как эгофутуризм пришел в Финляндию // Транснациональное в русской культуре: Сб. статей. Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia XV / Сост. Г. Обатнин, Т. Хуттунен. М.: Новое литературное обозрение, 2018. С. 221–228.

«То, что могло читаться как ирония, – оказалось вполне серьезным: казавшиеся необычными и своеобразными стихотв/орные/ размеры стали повторяться, неологизмы, строившиеся по уже знакомым словообразовательным моделям, потеряли прелесть новизны <…> Но хуже всего было то, что «душа современного человека», которую пытались увидеть в его стихах, оказалась пустой и ничтожной <…> Еще более очевиден этот упадок стал в послереволюционных сборниках поэта. Постепенно его лирика отказывается от того, что можно было бы расценить как футуристические новации, приходит к „новой простоте“, но за ней еще более явственно обнаруживается внутренняя несамостоятельность Северянина, отсутствие в его творчестве собственно художественного мира, вялость стиха. Пропадают провалы вкуса, но и запоминающиеся стихи исчезают, уровень поэзии становится ровным, но весьма средним, если не ниже среднего» (Богомолов Н. А. Северянин Игорь // Русские писатели 20 века: Биографический словарь / Глав. ред. и сост. П. А. Николаев. М.: Большая рос. энциклопедия; Рандеву-АМ, 2000. С. 623–624. Негодующий отклик на статью Богомолова: Ахмедова Ю. А. Идиостиль сонетов И.-Северянина из цикла «Медальоны». Орск, 2007. https://www.dissercat.com/content/idiostil-sonetov-i-severyanina-iz-tsikla-medalony: «Российское читающее общество в конце 1980‑х гг. с энтузиазмом восприняло публикацию его сочинений, но вскоре отношение к нему стало скептическим, если не пренебрежительным, почти неотличимым от оценок его творчества в советскую эпоху, когда признавалось его мастерство, но порицались мелкотемье и отсутствие вкуса <…> В современной России падает интерес к постмодернистским литературным экспериментам, происходит возвращение к конструктивной, нравственной и гуманистической культуре – так что И.-Северянин подает писателям весьма достойный пример: можно увлекаться формализмом, новаторством, эпатажем, но не изменять высоким ценностям русской литературы»).

Игорь-Северянин. Электрические стихи. Четвертая тетрадь третьего тома стихов. Брошюра тридцатая. СПб.: Предвешняя зима (Тип. И. Флейтмана), 1911.

Сборник увидел свет 4 марта 1913 года (тиражом 1200 экз.) и был переиздан уже 26 августа того же года (тиражом 1500 экз.). Издания с 1‑го по 7‑е вышли в издательстве «Гриф», с 8‑го по 10‑е – в издательстве В. В. Пашуканиса. Издание 1913 года выделяется типографическим изяществом и отличается от последующих переизданий в «Грифе». Оно напечатано на более плотной бумаге, больше по размеру и по количеству страниц (25 × 19 см, 141 с., 2–8‑е изд. – типографически стереотипны: 21,5 × 15,5 см, 126 с.), а главное: каждое стихотворение в нем начинается с новой страницы, в последующих изданиях стихотворения следуют в подбор (вероятной причиной этому была экономия бумаги). Цена всех изданий «Грифа» одинакова – 1 рубль. Для Серебряного века русской поэзии число переизданий и суммарный тираж «Громокипящего кубка» явились абсолютным рекордом. В Литературном музее в Тарту хранится записка Игоря-Северянина «История книги» (фонд 216) с подсчетом тиража в 34 348 экземпляров (Петров М. Северянин. Полное собрание сочинений в одном томе / Сост., автор коммент. и примеч. М. Петров. М.: Альфа-книга, 2014. С. 1240. Составитель этого издания поправляет поэта, указывая, что общий тираж его сборника составил 31 тысячу экземпляров).

Северянин И. Громокипящий кубок. С. 31. Во всех прижизненных изданиях Северянина прямая речь девочки вводится в текст со строчной буквы. В новых изданиях (в том числе в издании: Северянин И. Соч.: В 5 т. Т. 1. С. 67) – с прописной, что соответствует правилам современной орфографии. В «авторукописи» «Громокипящего кубка», сделанной Северянином в 1935 году, строчная буква также сменяется прописной (см. фототипическое воспроизведение в: Терёхина В. Н., Шубникова-Гусева Н. И. «За струнной изгородью лиры…» С. 480). Можно гадать, насколько эти мелочи были важны для самого автора (сохранившего в тексте 1935 года старорежимные ять – ѣ, десятеричное i, и конечные ер – ъ). А. А. Реформатский, один из немногих, кто писал о грамматической роли строчных и прописных букв в дореволюционной орфографии, отмечал, что «употребление прописных букв – наименее регламентированный участок орфографической практики, где не только школа расходилась и расходится с печатью, но где буквально каждый может вводить свои правила или отменять обычай. Эта „легкость обращения“ с прописными буквами объясняется в основном тем, что в противовес основной массе орфографических вопросов данные правила не имеют никакого отношения ни к фонетике, ни к морфологии». Вместе с тем, он же отмечал грамматические нюансы в их употреблении при цитировании и передаче прямой речи: «Цитата должна начинаться с прописной буквы лишь в случае, когда она взята с начала фразы и является синтаксически замкнутой, т. е. вводной в данном тексте; если же цитата является членом простого или сложного предложения данного текста, она должна писаться со строчной буквы» (Реформатский А. А. Лингвистические принципы написания прописной и строчной букв. (Из цикла «Упорядочение русского правописания») / Публ. Е. А. Ивановой // Русский язык. 2003. № 16 (304). – https://rus.1sept.ru/article.php?ID=2003016). Не приходится говорить и о том, что само стихотворение печатается и прочитывается сегодня вопреки его первоначальному орфографическому оформлению: «Въ паркѣ плакала дѣвочка: „посмотри-ка ты, папочка, / У хорошенькой ласточки переломлена лапочка, – / Я возьму птицу бѣдную и въ платочекъ укутаю"… / И отецъ призадумался, потрясенный минутою, / И простиль всѣ грядущіе и капризы, и шалости / Милой маленькой дочери, зарыдавшей отъ жалости».

Включенная в сборник «новелла» «Тринадцатая» представляла этот список в терминах коммунального расселения: «У меня дворец двенадцатиэтажный, / У меня принцесса в каждом этаже». Тринадцатый этаж – этаж вымышленный, заставляющей грезить о встрече с «вечно-безымянной, странно так желанной, / Той, кого не знаю и узнать не рад» (Северянин И. Громокипящий кубок. Ананасы в шампанском. Соловей. Классические розы. С. 495, 496). Позднее Северянин переадресует посвящение «Тринадцатой» М. В. Волнянской (в девичестве Домбровской), с которой он познакомился в 1915 году и которая станет его гражданской женой (Терёхина В. Н., Шубникова-Гусева Н. И. «За струнной изгородью лиры». С. 246–249). В примечании к брошюре «Электрические стихи» те же авторы с курьезным педантизмом отмечают: «адресат не установлен» (Северянин И. Громокипящий кубок. С. 823).

Валентина Белова, увидевшая в тридцатой брошюре Северянина «циклическое художественное единство», позволяющее говорить «о важных изменениях „облика“ северянинской музы», отмечает вместе с тем, что характерные для поэта «сюжетные зарисовки из жизни полуреальных, полувымышленных обитателей светских гостиных <…> здесь разбавляются, перебиваются совершенно чужеродными „вставками“, отзвуками других поэтик». «По-детски трогательное, сентиментальное „В парке плакала девочка…“ – одна из таких „вставок“» (Белова В. Я. Лирическая книга Игоря Северянина: Динамика жанра в свете творческой эволюции поэта. Дис. … канд. филол. наук. М.: МГУ, 2014. С. 85, 86).

Нарбут В. И. Северянин. «Электрические стихи» // Gaudeamus. 1911. № 7. С. 12.

Ховин В. Игорь Северянин. Электрические стихи // Светлый луч. 1911. № 5.

Вяткин Г. А. Электрическая литература // Сибирская жизнь. 1911. № 101. 7 мая. Цит. по: Карташова Т. П. «Дуновение декаданса», или Томская литературная критика начала XX в. о новейших литературных течениях // Читатель и читательские практики Томска и Томской губернии (конец XIX – начало XX в.) / И. А. Айзикова [и др.]. Томск: ТГУ, 2020. С. 261–262. Автор статьи поясняет, что «фельетон имел совершенно локальный конкретно-исторический контекст. В 1908 году в г. Томске была открыта первая в Сибири психиатрическая больница» (С. 262). Позднее отношение к поэтам-футуристам как душевнобольным не исключает буквального, диагностического смысла. Лишним поводом к этому стало самоубийство И. В. Игнатьева в 1914 году. Среди газетных откликов на него – пересказ лекции доктора медицины Е. П. Радина «Футуризм и безумие» с подытоживающим ее выводом: «Футуристы в большинстве несчастные люди <…> Лекция доктора Радина и гибель несчастного, увлекавшегося „футуризмом“, – дают совсем новые основы для правильного суждения о футуристах» (Петербургская газета. 1914. № 22). Из сегодняшнего дня такие обвинения и показная «девиантность» авангардистов выглядят сознательной установкой на эпатаж как характерную черту их литературной и художественной программы (Даниэль С. Авангард и девиантное поведение // Авангардное поведение / Ред. В. Сажин. СПб.: Открытое общество, 1998. С. 39–46).

РО ИРЛИ. Ф. 155. Цит. по: Игорь Северянин. Переписка с Федором Сологубом и Ан. Н. Чеботаревской / Публ. Л. Н. Ивановой и Т. В. Мисникевич // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2005–2006 годы. СПб., 2009. С. 700. Я. Я. Гуревич (1869–1942) – писатель и педагог, член комитета Литфонда.

Брюсов В. Я. Стихи 1911 года. Статья вторая // Русская мысль. 1911. № 7.

Северянин И. Встречи с Брюсовым (1927) // Северянин И. Соч.: в 5 т. Т. 5. С. 29. См. также: Петросов К. Г. Игорь Северянин и старшие символисты // Литературные мелочи прошлого тысячелетия: К 80-летию Г. В. Краснова: Сб. науч. статей. Коломна, 2001. С. 174–183.

Нижегородец. 1911. 1 декабря.

Чанцев А. В. Лукаш И. С. // Русские писатели. 1800–1917: Биографический словарь. Т. 3. М.: Большая российская энциклопедия, 1994. С. 401–403. Псевдоним Оредеж Лукаш взял в память о детских каникулах, которые он проводил в местечке Выра близ реки Оредеж (Носов Н. Н. Отражение идейного многообразия творчества И. С. Лукаша в дилогии «Дом усопших» и «Дьявол» // Обсерватория культуры. 2019. T. 16. № 6. С. 655).

Иван Оредеж. Северянин. Электрические стихи // Стеклян[н]ые цепи: Альманах эго-футуристов. СПб.: Изд-е газеты «Петербургский глашатый», 1912. С. 4. – Цит. по: Лукаш И. С. Цветы ядовитые / Сост. и комм. С. Шаргородского. Б. м.: Salamandra P. V. V., 2018 (Библиотека авангарда, вып. XXX). С. 39.

См., например, цитаты, приводимые Олегом Лекмановым в обзоре поэтических сборников, вышедших в 1913 году: «Ныне люди умней, – / Все хитрят и мудрят: / Сколько разных затей / Отовсюду глядят: / На парах мы летим / По земле, по воде, – / Электричеством мним / Покорить все себе» (А. Невская, «Нижний Новгород»), «И электрические луны / Висят над окнами домов. / Перехожу я мост чугунный, / Не слыша собственных шагов» (Георгий Рыбинцев, «Брожу по улицам пустынным…»), «От электрического света, / От шумной уличной тоски / Нашел я отдых у поэта, / В предместье, в доме у реки» (Дмитрий Цензор, «Луна») (Лекманов О. А. Русская поэзия в 1913 году. М.: Восточная книга, 2014. С. 40, 75, 81–82). В литературе и искусстве авангарда электричество не просто источник энергии, но эманация божественного света, преображающего мир, победа Нового над прошлым, рукотворного над природным. Соратник Северянина по футуристическому цеху Константин Олимпов восклицал в те же годы: «Я От Рожденья Гениальный – Бог Электричеством Больной» (Академия Эгопоэзии Вселенского Футуризма. Флейта Славы. Рига, 1914 [б. н.]). «Нужно создать новое электрическое Евангелие» (Шершеневич В. Листы имажиниста: Стихотворения, поэмы, теоретические работы. Ярославль: Верхн.-Волж. кн. изд-во, 1996. С. 436). См. те же мотивы в опере М. Матюшина и А. Крученых «Победа над Солнцем» (1913), пьесе В. Маяковского «Владимир Маяковский» (1913). Вместе с тем для ревнителей витализма электричество – знамение бездушной цивилизации, мертвый и механический свет. Подробнее: Зайцева Л. А. Онтология мотива света в художественной культуре русского авангарда: Дис. … канд. культурол. наук. Киров, 2004).

В 8‑м издании «Громокипящего кубка» дата стихотворения была восстановлена без указания месяца написания: 1910 год.

Терёхина В. Н., Шубникова-Гусева Н. И. «За струнной изгородью лиры…» С. 480. См. критический отклик на эту книгу (с указанием на биографические состыковки и домыслы ее авторов): Петров М. Игорь-Северянин. In atrium post mortem. 3 // Русское информационное поле. 23.01.2019. https://www.ruspol.net.

Светланов Вс. Символическая симфония (Опыт стихийной симфонии) // Бей!.. Но выслушай! Эго-футуристы: Альманах VI [И. Игнатьев, В. Шершеневич, Вс. Светланов., Д. Крючков]. СПб.: Петербургский глашатай; Тип.-лит. т-ва «Свет», 1913 (https://traumlibrary.ru/book/ego-pg06/ego-pg06.html); в том же сборнике опубликована его музыкальная нотация («Лиро-узоры») к гимническому стихотворению Ивана Игнатьева «Третий вход»; Светланов Вс. Музыка слов (Эскизы лингвистики) // Бобров С., Гнедов В., Ивнев Р., Игнатьев И., Крючков Д., Олимпов К., Светланов Вс. Развороченные черепа. Эгофутуристы. СПб.: Петербургский глашатай, 1913 (с примечанием: «Автор не претендует на научные изыскания»).

Биография Г. И. Маркова восстанавливается по материалам архива, хранящегося в ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом): Ф. 690. О нем и о его деятельности в качестве «музыкального этнографа», принимавшего участие в фольклорно-этнографической экспедиции на реку Печору, организованной в 1930 году Научным этнографическим обществом при Пермском государственном университете, см.: Мехнецова (Щупак) Г. Н. Музыкально-этнографическая экспедиция пермского Научного этнографического общества на Печору в 1930 году // Фольклорные традиции Севера и Северо-Запада России: ареальные исследования в контексте этнокультурных взаимосвязей: Сб. науч. ст. по материалам Всерос. науч. конф. (Санкт-Петербург, 27–30 сентября 2014 года) / Редкол.: Г. В. Лобкова (науч. ред.-сост.), К. А. Мехнецова, А. Г. Остапенко, И. В. Светличная, М. С. Голубева. СПб.: Скифия-принт, 2016. С. 55–83. В «академическом» издании «Громокипящего кубка» псевдоним Всеволода Светланова не раскрыт, а о нем самом упоминается только как об авторе статей в альманахе эгофутуристов (с библиографическими ошибками): Северянин И. Громокипящий кубок. Ананасы в шампанском. Соловей. Классические розы / Изд. подгот. В. Н. Терёхина, Н. И. Шубникова-Гусева. М.: Наука, 2004. С. 668. Критическая рецензия на это издание (касающаяся проблем текстологии и комментирования публикуемых составителями произведений): Исаков С. Г. Первое научное издание сочинений Игоря Северянина // Новое литературное обозрение. 2005. № 71. С. 434–440.

Северянин И. Соч.: в 5 т. Т. 1. С. 66.

Северянин И. Соч.: в 5 т. Т. 1. С. 68.

Левонтина И. Б. Жалость, сочувствие, сострадание, участие // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / Под общ. ред. Ю. Д. Апресяна. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 496–505.

Аверинцев С. С. Судьбы европейской культурной традиции в эпоху перехода от античности к средневековью // Из истории культуры Средних веков и Возрождения / Отв. ред. В. А. Карпушин. М.: Наука, 1976. С. 36.

Бочкарев А. Е. О жалости и смежных понятиях в русском языковом сознании // Slavica slovaca. 2017. Vol. 52. № 2. P. 110–121.

Апресян Ю. Д. Метафора в семантическом представлении эмоций // Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Языки русской культуры, 1995. С. 464.

Так, например, прочитывал его Лев Мочалов (1928–2019), взявший эпиграфом к поэтическому размышлению о старости начальное полустишие северянинского стихотворения. Общий смысл этого размышления – «неодинаковость» времени, отрада слез и достаточность сочувствия: «Плачь, весна. И капель. И веточка. / Плачь над раненой птичкой, деточка, – / подари ей хотя бы участие! / Если плачется – это счастие!» (Мочалов Л. В. «Время – это неодинаковость…» // Нева. 2007. № 5. С. 3). Ко времени написания этого стихотворения его автору, известному искусствоведу, знатоку «ленинградской школы» живописи, было около восьмидесяти лет.

Харджиев Н. И. Маяковский и Игорь Северянин // Харджиев Н. И. От Маяковского до Крученых: Избранные работы о русском футуризме / Сост. С. Кудрявцев. М.: Гилея, 2006. C. 261; Шенгели Г. А. Техника стиха. М., 1960. С. 76. По мнению Сергея Малахова, стихотворение Северянина служит достаточным доказательством того, что «цезура тем значительнее, чем значительней логическая пауза» (Малахов С. Как строится стихотворение. М.; Л.: Земля и фабрика, 1928. С. 31).

Цит. по: Северянин И. Царственный паяц. С. 328.

Цит. по: Там же. С. 364, 365.

Цит. по: Там же. С. 477.

См.: Маяковский в воспоминаниях современников / Сост. Н. В. Реформатская. M.: Гослитиздат, 1963. С. 334.

Карпов П. Пламень. Русский ковчег. Из глубины. М.: Худож. лит., 1991. С. 289. В силу какой-то аберрации памяти Карпов был уверен, что оба эти стихотворения «напечатаны были впервые в черносотенном „Новом времени“, что накладывало известную тень на репутацию поэта» (Там же).

Шенгели Г. А. Стихотворения и поэмы: В 2 т. / Сост., подгот. текста, коммент. В. А. Резвого, биограф. очерк В. Э. Молодякова. Т. 1. М.: Водолей, 2017. С. 344. См. также: Коркина Е. Георгий Шенгели об Игоре Северянине // Таллин. 1987. № 3. С. 89–92.

См., напр., воспоминания Ольги Гречишкиной, родившейся и выросшей в Китае в 1920‑е годы в семье русских эмигрантов; оказавшись в старости в Эстонии, она познакомилась с Ю. Д. Шумаковым, когда-то хорошо знакомым с Северянином. В его исполнении мемуаристка услышала и стихотворение «В парке плакала девочка…»: «Милый Юрий Дмитриевич вернул меня к воспоминаниям о маме, читавшей мне это стихотворение! Впоследствии он собственноручно записал мне в альбом эти северянинские строки – один из бесценных его автографов…» (Гречишкина О. Рожденная русской // Гречишкина О. Русские вне России: История пути / Отв. ред. И. Белобровцева. Таллин (так! – К. Б.): Русский Дом, 2008. С. 186). В воспоминаниях Веры Кругловой (1915 г. р.), выросшей в эмиграции в Эстонии, упоминание об этом стихотворении также связано с детством: «В начале двадцатых годов его (Северянина. – К. Б.) концерты в Эстонии собирали полные залы слушателей. Помню, что и я девочкой была на одном таком концерте в летнем театре Усть-Нарвы, куда взяла меня с собой мать. Смутно помню поэта в черном, овации, но, как и следовало ожидать, понятного мне было мало. И все же одно стихотворение я унесла с собой. Это было: „В парке плакала девочка“». В 1938 году 23-летняя мемуаристка познакомилась с Северянином лично, запомнив поразившую ее декламацию поэта: «Северянин читал несколько протяжно, но очень четко, акцентируя те слова, которые хотел подчеркнуть. Мелодия его стиха как бы обволакивала, проникала в суть тебя, говорил он о чем-то красивом, и слова его были необычными, яркими. Это была музыка – музыка слов. Позы он не принимал, пальцы его тонких рук были сжаты. Лицо оставалось неподвижным, только в глазах его что-то зажглось, и это что-то озарило его лицо, скрасило черты. Вероятно, это и была та искра божья, которая отличает настоящих поэтов» (Круглова В. Воспоминания об Игоре-Северянине / Сост., примеч. М. Петрова. Усть-Нарва: Изд. автора, 2006. Цит. по: http://severyanin.lit-info.ru/severyanin/vospominaniya-o-severyanine/kruglova-igor-severyanin.htm).

Гандлевский С. Незримый рой: Заметки и очерки об отечественной литературе. М.: АСТ, 2023. С. 10.

Наставление анонимного автора в интернете: «Учить текст стихотворения Северянина „В парке плакала девочка“ можно в разном возрасте – он понятен и ребенку, и взрослому человеку благодаря простоте использованных выразительных средств и одновременно глубине произведения» (Образовака. Твой помощник в учебе – https://obrazovaka.ru/biblioteka/severyanin/v-parke-plakala-devochka-stih). Михаил Айзенберг вспоминает, как это стихотворение связывало его с бабушкой: «Высшего образования у бабушки не было, но она окончила гимназию и была страстной читательницей. Бессчетно перечитанные Толстой и Чехов, из поэтов – Блок и Северянин. „В парке плакала девочка…“, „Это было у моря…“ – вот мои колыбельные, и я точно знаю, кого учили наизусть провинциальные барышни перед самой революцией – конечно же, его, Игоря Северянина» (Айзенберг М. Это здесь. М.: Новое изд-во, 2021). Можно предположить, что интерес взрослых к литературе, рассчитанной на детей и подростков, часто объясняется социально-психологической инфантилизацией – стремлением к эскапизму, уходу от повседневных проблем в воображаемый мир детства и т. п. Сегодня такая инфантилизация поощряется еще и коммерчески – созданием и популяризацией литературы, равно адресованной разным возрастам (Transcending Boundaries: Writing for a Dual Audience of Children and Adults / Ed. S. L. Beckett. New York; London: Garland, 1999). Вместе с тем «спрос на инфантилизм» в этих случаях не только негативен, подразумевая простоту этического взаимопонимания и общепонятность коллективных ценностей, когда любовь, честность и доброта не заслонены посторонними и случайными аргументами. Само наличие такой литературы снимает поколенческую конфронтацию и способствует межличностным отношениям взрослых и детей («Cross-Writing» and the Reconceptualizing of Children’s Literature Studies / Children’s Literature. 1997. Vol. 25 (Special Issue). P. 7).

Набоков В. В. О хороших читателях и хороших писателях // Набоков В. В. Лекции по зарубежной литературе. СПб.: Азбука, 2001. С. 36. Ср.: «Чтение начинается с перечитывания. Чтение в первый раз – это только подготовка к чтению» (Мешоник А. Рифма и жизнь / Пер. Ю. Маричик-Сьоли. М.: ОГИ, 2014. С. 124). Французское издание вышло в 1989 году.

Horstmann A. Zwischen Evidenz und Wahrscheinlichkeit: August Boeckhs «Erkenntnis des Erkannten» // Unsicheres Wissen. Skeptizismus und Wahrscheinlichkeit. 1550–1850 / Hrsg. Carlos Spoerhase, Dirk Werle, Markus Wild. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 2009. S. 437–448. Характерно, что апелляция к «понимающему чтению» (теоретически восходящая к Вильгельму Дильтею) приобрела в конечном счете дидактическую окраску – право на такое чтение, которое было бы эвристически озадачивающим, преследовало бы не цель эффективного «присвоения» автора (и, соответственно, заведомую догматизацию педагогического контроля), но свободу эстетической и этической дистанции между автором и читателем (Hörisch J. Die Wut des Verstehens. Zur Kritik der Hermeneutik. Frankfurt a. M., 1988; Baum M. Der Widerstand gegen Literatur. Dekonstruktive Lektüren zur Literaturdidaktik. Bielefeld: Transcript, 2019).