Стихийное бедствие в Академии Междумирья - стр. 42
«Мисс И. Рэйвенс от куратора А. Чейза. Зайдите вечером в мой кабинет. Скажем, в девять по небесной сфере».
В девять? Не поздновато?
Ректорское крыло заканчивало работу около семи. Если куратор снова решит меня воспламенить, этого никто не увидит.
– Декан… вызывает, – пояснила любопытным взглядам и подтянула к себе платье.
Надеюсь, Чейз не замыслил очередную попытку убийства. Или «спасения», что по сути одно и то же.
До девяти вечера оставалось прилично времени. Ужин подали прямо в спальню, и мы долго болтали, набивая рты сытной едой. Как пояснила Джул, завтра наши места в столовой распределятся «согласно оттенкам и достижениям». Но сегодня все трапезничают в своих комнатах.
Потом «ежиха» принялась перетаскивать свои вещи в комнату Геры-мегеры, а Риз, напротив, заполнять шкафы «фейским» гардеробом, в котором преобладали нежно-розовые цвета.
– А это что у тебя? – неостроухая «эльфийка» Ризраэль взяла с тумбочки мою шкатулку. Не найдя кнопки, что ее открывала бы, растерянно поставила на место.
– Чужие воспоминания, – я потерла выпуклые изгибы рисунка на серебряной крышке.
– Зачем тебе чужие? – соседка недоверчиво наморщилась.
– Свои сохранять не хочется, – призналась со вздохом.
Все путешественники по Междумирью знали, что нет ничего ценнее книг. И редко когда забирали что-то помимо чертежей, буклетов, карт и энциклопедий. Но пока моя сестра Шарлотта была маленькой, мать тайком проносила для нее безделушки со всего Веера. А на мне… на мне решила отдохнуть не только природа.
Тот роковой переход в Танталу для легендарной Эмили Харт стал последним. В портале нас сильно царапнуло. Да что там «царапнуло»! Так перетряхнуло, что на всю жизнь воспоминаний хватит.
Мать завязала с перемещениями по Вееру. Вместо этого она отдалась научной работе: строчила монографии, ездила с конференциями по Сеймуру, таскала меня и Лотти за собой.
Так что подарков из Хавраны я не получала. Ни разу. Но когда сестра подросла, многие вещи перестали казаться ей интересными. Ее больше увлекали парни и вечеринки, наряды и запрещенные зелья. И она стала выменивать на свои ценности мое молчание. Так и набралась полная шкатулка хавранских безделушек.
Я бы и без них не сдала сестру. Какая бы ни была, Шарлотта моя родная кровь. И не мне ее судить за легкомысленный нрав.
Я улеглась на кровать, уставилась в потолок. Подтянула «шкатулку чужих воспоминаний» к себе, привычным движением нащупала секретную задвижку и откинула крышку. Сунула внутрь руку и наобум вытащила первую вещь.
Это был прозрачно-желтый петушок на деревянной палочке. Из энциклопедии я знала, что ему положено «кукарекукать», но этот молчал. Он был просто сладким.