Стихийник: Сердце бури - стр. 27

– Только после того, как ты опустишь оружие, – твердо сказала девушка.

Дочь с отцом целую минуту мерялись упрямыми взглядами, но увидев, сколько в Эйлин решительности и непоколебимости, Брунс сдался, выпустил из рук меч и тяжело осел. Повисла гнетущая тишина, в которой мужчина боролся со своими внутренними демонами. Когда здравый смысл победил, он вынул из кармана небольшой сверток:

– Вот, отдай это ему. Я не уверен, но, возможно, это поможет.

Девушка с опаской приняла подношение и осторожно раскрыла. На тряпице оказался небольшой круглый медальон с символом в центре.

– Эта та самая руна? – Брунс кивнул. – Как она поможет?

Мужчина пожал плечами и направился к выходу.

– Может, и никак, я не знаю. Но, в любом случае, мы скоро уходим. Сегодня, когда стемнеет, мне нужно будет проверить пути отступления. Вернусь через день или два. И мы уйдем, независимо от того, вылечится альх или нет.

Тишина, наступившая после ухода отца, угнетала. Девушка замерла на трехногом, поеденном сыростью и плесенью табурете, разглядывая руну. Сколько прошло времени, сказать было сложно, но вечер скатился к ночи и на небе зажглись первые звезды.

Отец предупредил, что касаться руны не стоит, так как она хранит в себе древнее зло. Поэтому Эйлин осторожно, через кусок тряпицы, вложила в руку стихийника его медальон.

Какое-то время ничего не происходило: руна излучала тусклый свет, а холодная безжизненная рука холодила. Стихийник практически не дышал. Девушка даже успела поддаться горькому разочарованию и практически потерять надежду, но внезапно пальцы, которые только что были мертвы, с силой сжали медяшку, притом так крепко, что на тыльной стороне ладони вздулись вены.

Радость затопила девушку, она улыбнулась, и внутреннее счастье породило сакральные слова, которые сложились в песню, исцеляющую тело и дух.

Райнхард открыл глаза. Первое мгновение бесцельно смотрел в отверстие над головой, через которое проглядывали звезды, затем перевел взгляд на лицо, красивое, сосредоточенное, окутанное ореолом светлых волос, излучающих мягкое сияние и аромат вереска, опьяняющий, словно дурман. Казалось, каждый уголок этого места пропитан исцеляющей энергией, приближавшей обладательницу сакрального голоса к Изначальным.

– Если бы знал, что на той стороне меня встретит жрица Альмирии, давно бы наложил на себя руки.

Песня резко оборвалась, а сияние померкло.

– Очнулся!

Стихийник поморщился, словно от этого радостного вскрика у него разболелась голова.

– Тсс, не нужно шевелиться. – Мягкие ладошки надавили на мужскую грудь, пытаясь побороть сопротивление. – Ты еще не окреп. Вот, выпей. – Давление на груди ослабло, и возле лица мужчины оказалась чашка с отваром из трав. Стихийник облизнул пересохшие губы, привстал и залпом ее осушил. После, не церемонясь, скинул с себя одеяло и, хватаясь за стену, встал.