Стигал - стр. 68
– Руслан, пожалуйста, не отходи от меня. Ложись. Спи.
… Проснулся я от боли. Все ломило, голова свинцовая. Не мог понять, где я. На улице пасмурно, хмуро, и где-то в стороне гроза, она убаюкивает; я еще и еще хочу спать, и, наверное, вновь засыпаю и во сне вижу свою семью – мою младшую и самую любимую Шовдочку. Она что-то приятное, нежное и трогательное играет, поет, но из-за раскатов недалекого грома ее музыка еле слышна, и вдруг такой грохот, так тряхнуло, что я вмиг все вспомнил, вскочил и первым делом заорал:
– Руслан! Руслан, где ты?
Я бы, наверное, сошел с ума, если бы тут же Руслан не появился. Он стал каким-то светлым, даже румяным:
– Вы проснулись? – он улыбался. – Тут почти все есть, даже газ в баллонах. Я воду подогрел, искупался… Сейчас поесть принесу.
Я и не знал, но, оказывается, в нашей столовой были крупы, консервы, чай и сахар. А Руслан во всем мастер – я ел манную кашу и много еще чего, хотя особого аппетита нет, – знаю, что болен. А Руслан предлагает:
– Вам тоже надо искупаться. Я воду подогрею.
После многих-многих дней подвальной и военной жизни эти водные процедуры – просто наслаждение, даже о войне забыл. А потом пил чай с медом (у меня в кабинете баночка осталась), лег в постель, укутался, так вспотел, что все мокрое. А Руслан, о котором я должен был позаботиться, наоборот, ухаживал за мной. Вновь я проснулся от грохота, где-то треснуло стекло. И я вновь стал звать Руслана – тишина. Я испугался, стал бегать по зданию, выбежал, смотрю, а он на крыше.
– Ты что там делаешь?
– Отсюда город видно.
– Слезай! Немедленно спускайся, – приказал я и сам двинулся навстречу.
Позже, когда мы пили чай, Руслан как бы про себя сказал:
– А в городе вроде потише… Ничего уже не горит, и авиация не бомбит.
– Конечно, своих-то небось не будут бомбить. Ты ведь видел, сколько туда техники и солдат заехало.
Мы замолчали, и я уверен, что оба думали о нашем подвале, а Руслан вдруг тихо попросил:
– Можно ночью я в город сбегаю? Мама… За ночь справлюсь.
– Нет! – как можно тверже сказал я и, видя лицо и влажные его глаза, добавил: – Настаиваешь? Вместе пойдем. Но ты ведь представляешь, какой это риск?… Не переживай. Я думаю, что всё в городе проверяют и их уже обнаружили. Ольга Сергеевна и бабушка – русские, и там все уже утряслось, – я пытался выдавить из себя улыбку. – Представляешь, они уже небось в каком-либо военном госпитале. Уже звонят в Майкоп, а может, уже там, им, наверное, русские военные уже помогли. Хм, а мы еще здесь… Как она волнуется!
Волновался и я, очень волновался. Изнутри идет нарастающий страх. Я понимаю, что надо действовать, что-то предпринимать. Но я еще болен, слаб и, главное, не знаю, что делать. Но знаю, что и до этого места военные так или иначе доберутся, а еще, не дай Бог, с бомбами прилетят. Надо уходить, из республики уходить. И, как прозрение, у меня моментально возник оптимальный план. Как стемнеет, мы уходим в сторону ближайшего села Алхан-Кала – это недалеко, небольшой перевал и спуск. В селе, может, кто и остался. В любом случае там рядом трасса Ростов – Баку, и как-то будем двигаться в сторону Ингушетии и Ставрополя. От этого плана у меня и настроение, и самочувствие улучшились, а тут вдруг неугомонный Руслан спрашивает: